Саша Чекалин

— Что же, выбросить его? — оправдывался Саша. — Смотри, какой он хорошенький!

На самом же деле голый птенец с огромным желтым ртом и длинными, беспомощными лапками выглядел очень уродливо.

Отец тоже хмурился. Зато Витюшка сразу же помчался на огород рыть червей для галчонка. В этот же день из досок и проволоки братья соорудили клетку для нового жильца.

Витюшка устроил для галчонка уютное гнездышко из пакли и куриных перьев. Но Саша выбросил гнездо из клетки, объяснив, что галки вьют гнезда из прутьев и изнеживать их нельзя. Гнездо они устроили из прутиков, с мягкой подстилкой внутри.

С появлением в доме галчонка забот у братьев прибавилось. Рано утром, до начала уроков, они отправлялись на реку рыть червей. Прожорливый галчонок очень любил червей и уничтожал их, сколько бы ему ни приносили.

— Понимаешь? — говорил Саша, когда они еще по росе, ежась от утреннего холодка, шли на реку. — Черви — это мясные существа. Для галчонка они все равно что для нас щи с говядиной. Не будешь же ты его кормить картошкой или хлебом! С хлеба он и ноги протянет.

— Может быть, рыбок ему наловить? — услужливо предлагал Витюшка, вытирая нос рукавом.

— Рано. Рыбки костистые, подавится, — авторитетно возражал Саша.

Нового жильца тоже предстояло как-то назвать. Но на этот раз Саша согласился с Витюшкой, который окрестил галчонка Галей.

Галя росла не по дням, а по часам. У нее появились крылышки с глянцевыми перышками.

— Пора тебя уму-разуму учить, — говорил Саша, ласково поглаживая испачканными в чернилах пальцами свою воспитанницу.

Хозяйство у братьев разрасталось. Помимо Громилы, Тенора и кота Мурзика, на попечении ребят теперь находились Мартик и Галя. Каждого необходимо было накормить, напоить, с каждым поговорить…

Наступили теплые дни. Мартика погнали в стадо. И вот здесь-то проявился его буйный, своенравный характер.

Когда рядом находились ребята, он мирно бродил с другими телятами, щипал траву, и, казалось, ничто больше на свете не интересовало его.

Но стоило Саше увлечься разговором с приятелями, Мартик незаметно, боком, выбирался из стада и бодрой рысцой, весело помахивая хвостом, устремлялся обратно в село. Ребята с криком: «Держи!.. Держи его!..» — бросались вдогонку.

Мартик мчался легко, быстрыми прыжками, высоко вскидывая задние ноги. Догнать и вернуть его в стадо стоило даже для резвого Саши немалого труда.

— Не стыдно тебе, Мартик? — корил Саша своего воспитанника, когда оба, тяжело дыша и порядочно измучившись, возвращались к стаду.

Весь вид Мартика — унылый, покорный — выражал полное раскаяние.

Но спустя час-другой Мартик снова пускался в бега.

— Вздуй его как следует, — советовал Серега. Он свою рыжую Зорьку так проучил кнутом, что она пугливо шарахалась в сторону, когда кто-нибудь проходил мимо.

— Образумится, — говорил Саша, не решаясь поднять кнут на Мартика.

Только на третий день Мартик действительно образумился, привыкнув к новой обстановке. Все подшефные телята теперь находились в стаде вместе.

На сборе пионерского отряда ребята докладывали, как выполнили свои обязательства. Дома Саша рассказывал:

— Сбор у нас был. Пионеры отчет держали.

— Какой отчет? — не понимал отец.

— Ну, те… кто над телятами шефствовал. Я тоже выступал. Мартик-то был записан за мной…

— А про Галю тоже будешь отчет давать? — допытывался Витюшка.

— Вот чудак! То общественное дело. Я слово давал. Раз пионер слово дал — выполни. А это мое личное. Что хочу, то и делаю.

Между тем на Галю у Саши уходило несравненно больше времени, чем на Мартика. Воспитанию она поддавалась с трудом.

Галя давно уже покинула клетку в сенях и поселилась в избе, бесцеремонно выбирая любое место для отдыха и ночевки. Она уже никого не боялась, ни своих, ни чужих, смело садилась на плечо или на голову каждому, кто бы ни приходил в избу.

— Здравствуй, Галя, — приветствовал Саша галку, подходя утром к ней.

— Га!., га!., га!.. — откликалась она, сидя на перегородке.

— Ну, живо за стол!.. — торопила Надежда Самойловна сыновей. — Позавтракали — и каждый за дело. Некогда прохлаждаться.

Бац! — падает с тарелки хлеб, дребезжат стаканы. Это Галя камнем свалилась на стол и поспешно клюет все, что ни попало.

Ребята сидят не шелохнувшись. Павел Николаевич посмеивается.

Рассерженная Надежда Самойловна быстро наводит порядок за столом. Схватив галку за хвост, она выбрасывает ее в раскрытое окно, приговаривая:

— Пошла… пошла, паршивая, прочь!.. Долго я буду эту пакость терпеть в избе?

Характер у матери отходчивый. Через минуту галка снова на подоконнике, а потом и на столе. Воровато косясь на Надежду Самойловну белесым зрачком, она потихоньку подвигается к плошке с картошкой.

— Опять… — с отчаянием вздыхает Надежда Самойловна. — Ну что я буду делать с ней? Хоть бы занесли ее куда-нибудь!

Впрочем, это она говорит просто так, на самом же деле она любит Галю, как и все в доме.

С Тенором и Громилой у Гали сразу наладились дружеские отношения.