Саша Чекалин

— А я бы вот что сделал, — Саша выпрямился, — Первым делом построил бы в Песковатском дом…

— Большой?.. — осведомился Егорушка.

— Еще бы… двухэтажный. Обязательно кирпичный и железом крытый… — Саша мысленно уже строил этот дом.

— Ишь ты… — усмехнулся Илюша. — Сидел бы ты в этом своем домище, как рак-отшельник, и пел бы Лазаря…

— Не понимаешь ты меня… — с горечью сказал Саша.

— Был бы наш дом не пустой… Находилось бы в нем все наше, пионерское… И кино, и радио, и большая бы библиотека — книг на тысячу.

Увлекаясь, как и остальные ребята, Саша фантазировал. Конечно, себе бы он купил ружье и фотоаппарат.

— У нас у всех были бы тогда ружья, — размечтался Егорушка.

Но сколько ни рыли ребята, ничего не нашли, кроме внушительного размера медной монеты старой чеканки. Когда ее очистили от земли, явственно проступили цифры: «1770 год», и вензель: «Е. II». На другой стороне был заметен двуглавый орел. Монета переходила из рук в руки. А Серега даже попробовал ее на зуб.

— Настоящая, — смущенно объяснил он, простодушно моргая черными глазами.

Как монета попала в землю — оставалось тайной. Но учитель Петр Иванович, которому ребята показали находку, объяснил очень интересно.

— Это Иван Горемыка зарыл, — сообщил он.

Ребята вытаращили глаза. Теперь уж они не могли отстать от учителя.

— Жил на свете человек, — начал Петр Иванович, усаживаясь рядом с ребятами на песчаном обрыве над Выркой, — Иван Горемыка. Прозвали его так за крайнюю бедность, за суровую судьбу и нерадостную жизнь. Был Иван Горемыка крепостным у местного помещика графа Мансурова, которому тогда принадлежало Песковатское. Всю жизнь ждал Иван Горемыка воли, когда он станет свободным, но так и не дождался. Умирая, закопал он здесь, на берегу Вырки, все свое богатство — этот медный пятак и завещал медному пятаку никому на глаза не попадаться, пока не придет к народу свободная жизнь…

Ребята напряженно слушали, не зная, правду говорит учитель или шутит. А Петр Иванович, задумчиво поглядывая по сторонам, продолжал:

— Не стало и Мансурова. Продал он свое поместье. На смену ему пришел другой хозяин-помещик. Владел он всеми, — учитель широко обвел рукой, — полями, лугами, лесами. По-прежнему все принадлежало помещику…

— Как все?.. — удивились ребята.

— Даже и Вырка?.. — не вытерпев, задал вопрос Витюшка.

— Даже и Вырка, — ответил Петр Иванович.

Саша слушал не перебивая. Остальные тоже молчали. Только Степок недоверчиво усмехался.

— Сказочка… — сообщил он ребятам, когда Петр Иванович ушел. — А вы уши развесили… Раньше была здесь церковь, только деревянная. Вот кто-то и обронил…

— Ничего не сказочка… — горячо стоял на своем Илюша.

Саша тоже соглашался с Илюшей. Смотрел он на медный пятак, пролежавший в земле, может, сотню лет, и думал: в каких тот руках побывал, прежде чем его выкопали из земли?

Яма, вырытая искателями клада под откосом, недолго пустовала. Новая затея, которую подсказал дядя Митя — оборудовать яму под землянку, — сразу же увлекла всех ребят.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Землянка была похожа на пещеру: узкий ход и широкая комната с потолком и отвесными стенами. В ней свободно помещались десять ребят и еще оставалось место для хозяйственного инвентаря.

Стены землянки ребята обшили сплетенными из прутьев матами. На глиняный пол настлали мягких еловых лапок. В одной стене пробили отверстие, вставили рамку со стеклом. Оттуда струился дневной свет. Можно было даже читать, сидя у окошка за столом, сколоченным из досок. Над столом висела клетка с ястребенком, которого Саша недавно поймал в лесу.

По стенам стояли скамейки, в углу чернела чугунная печка с конфорками и настоящим дымоходом на случай холодной и ненастной погоды. Постороннему человеку нелегко было в густом кустарнике отыскать вход в землянку. Рядом круто вниз серой змейкой сбегала к Вырке тропинка. Над крышей землянки возвышался высокий шест. На нем трепетал по ветру лоскут кумача. Флаг виднелся издалека, с какой бы стороны ни смотреть.

— Что же, сынок, у вас теперь коммуна? — шутливо спрашивала Сашу Надежда Самойловна, довольная, что у ребят появились серьезные дела и они меньше стали озорничать на улице.

Компания Саши, собиравшаяся на горе, где стоял дом Чекалиных, давно уже получила у ребят на селе прозвище горцев.

«Коммуна горцев» — это звучало громко и почетно.

Землянка выглядела независимым государством на песковатской земле. Сверху подходы к ней надежно стерегли два внушительных пса, тоже зачисленных в состав коммуны. Внизу расстилалась зеркальная гладь Вырки, там прикрывала берег эскадра кораблей. Оставались уязвимыми фланги — справа и слева. Но здесь рос на обрывистых скатах густой и колючий кустарник, преодолеть который мог не каждый.

Если существовала коммуна, то должно было появиться и общее хозяйство.

Вслед за чугунком, в котором часто варилась уха, и глиняными чашками у горцев появилась и артельная касса в жестяной коробке из-под ландрина. Она хранилась в землянке в потайном месте и периодически пополнялась единовременными взносами.