Саша и Шура

Когда я уже сидел в глубине коляски, придерживая руками свой мешок, Саша повернулся ко мне и тихо сказал:

— Эх, ты!..

— Почему это «эх, я»?!

— Вот приедешь в Белогорск — узнаешь!..

И мы покатили обратно… Путь туда, то есть к станции, казался мне коротким, потому, наверное, что я очень хотел, чтобы он был подлиннее. А дорога обратно, в Белогорск, тянулась очень долго, потому что мне хотелось, чтобы она поскорее кончилась…

Мы доехали до самого своего дома. Я снова притащил мешок в дедушкину комнату, а Саша вошёл вслед за мной и плотно прикрыл дверь, будто не хотел, чтобы нас кто-нибудь услышал.

— Что случилось? — тревожно спросил я, бросив мешок на пол и от волнения присев на него.

— Ничего. Но могло случиться!

— Что?

— Это уж ты рассказывай. Я ведь ещё вчера вечером почувствовал что-то неладное. А сегодня утром, как из окна случайно увидел, что ты на автобусную остановку потащился, так сразу всё понял. Я бы тебя тут же остановил, но неудобно было в одних трусах на улицу выскакивать… А ты уж очень быстро в автобус залез. Ну, я тогда — на мопед и в погоню! Знал, что автобус этот полчаса у станции проторчит… А если бы он не проторчал? Позорище было бы на всю область!

— Какое позорище?

— Да ты дурачок, что ли? Не понимаешь?

— Нет, не понимаю…

— Не прикидывайся! Зачем тебя в Песчанск понесло?

Тут уж незачем было скрывать от Саши мой план. И я стал выкладывать всё, как было:

— У меня идея родилась! Там, понимаешь, в Песчанске, на каждом шагу таблички висят: «Борись за чистоту!» Я уж тебе рассказывал… И они борются! Я как это всё увидел, так сразу понял: по чистоте нам с ними не тягаться! И вот решил помочь Белогорску…

— Как? — пристально глядя на меня, спросил Саша.

— Я решил, что очень уж у этого Песчанска внешний вид хороший. Даже, можно сказать, образцовый. Ну, и захотел немного… Ну, в общем, хотел сегодня по улицам Песчанска побродить и кое-где… на самых таких видных местах его пораскидать… Баночки всякие, скляночки, обрывки газет…

Ещё вчера вечером, сгоряча, наверное, эта идея показалась мне замечательной, просто великолепной, а сейчас я еле-еле выдавливал из себя слова. Мне как-то стыдно и очень трудно было об этом рассказывать…

— Ну и тип же ты! — тихо, но как-то очень внятно проговорил Саша. — Ты думаешь, ты бы Песчанску этой самой грязи подбросил?

— Ну конечно… — неуверенно промямлил я.

— Нет уж, ошибаешься! Ты бы нас, белогорцев, грязью забросал. Ведь это же такой позор был бы!

— А я бы не сознался. Ну, если бы меня поймали… Ни за что бы и слова не вымолвил! Я всё продумал. Я бы собой пожертвовал…

— Нами бы ты пожертвовал, а не собой. Честью нашей! Понятно? Ведь это такая была бы подлость… А ну-ка, давай сюда красную повязку! Не дорос ты ещё до неё…

— Я не дорос?!

— Давай, давай! Без разговоров!..

Трясущимися руками полез я в карман за повязкой, которую спрятал туда ещё в автобусе. Я долго её доставал и долго протягивал Саше…

А он взял её, мою красную повязку со словом «ЧОС» посредине, и засунул себе в брюки. Даже не свернул как следует… Я думал, что Саша тут же уйдёт из комнаты, но он не уходил и ничего мне больше не говорил. Так вот молча стоял и смотрел в окно, точно увидел там что-то очень интересное. И я так же внимательно разглядывал пол у себя под ногами.

Пожалуй, больше всего поразило меня коротенькое, но какое-то очень жёсткое слово «подлость», которое произнёс Саша. Подлость? Я мог совершить подлость?! А как же бы это называлось? «Придумал вечером на пляже какую-то зловредную ерунду, — молча рассуждал я, — а ночью и времени не было подумать… Спал! Хоть бы бессонница какая-нибудь посетила, поворочался бы тогда и мозгами тоже поворочал, а то спал за милую душу со своими подлыми мыслями!»

Саша, как видно, разговаривать со мной не собирался. Он всё молчал… «Пришёл бы кто-нибудь, что ли! — думал я про себя. — Ну, Липучка хотя бы или Веник…»

А пришёл Андрей Никитич.

Он постучал в дверь, как всегда, негромко, будто думал, что в комнате в этот полуденный час кто-нибудь может спать.

— Надо бы нам с вами пройтись по городу, всё оглядеть… — прямо с порога предложил он. — Знаете, хорошая хозяйка перед приходом гостей, какой бы у неё ни был образцовый порядок, всё-таки непременно ещё раз всё осмотрит, приберёт, почистит. А у вас что тут случилось?

— Ничего такого особенного. Просто поговорили немного… И всё! — поспешил ответить Саша.

И по его голосу, по его лицу я понял: он очень испугался, как бы я сам не рассказал Андрею Никитичу про историю с мешком и про то, что у меня уже нет больше красной повязки со словом «ЧОС». «Значит, ещё заботится обо мне! Значит, ещё не совсем меня презирает…» — подумал я. И мне было приятно, что Саша всё же не хочет опозорить меня в глазах Андрея Никитича.

А сам Андрей Никитич почувствовал что-то недоброе, но не стал допытываться, в чём дело, а подошёл ко мне и дружески положил мне руку на плечо. Он будто почувствовал, что Саша за что-то наказал меня, и решил прийти мне на помощь, утешить, приободрить:

— Хочу тебе, Шура, дело одно поручить. Вернее, доверить. Очень ответственное!