Сашка

– Ты что, он же стережёт картофельное поле у кладбища, там и шалаш его, – прояснила ситуацию соседка.

Агафья Кирилловна удивилась. И подумала: «Надо хлебца ему отнести и маслица». Приготовив узелок, она позвала внуков.

– Отнесите, хлопчики, дедушке покушать, шалаш его у кладбища, найдёте?

– Найдём! – хором ответили внуки.

До кладбища было километра четыре.

– Пойдём на станцию, оттуда на товарняке покатим, там идёт линия в сторону совхоза, – предложил Вовка.

– Пошли! – согласился Сашка, загоревшись желанием прокатиться.

Но на ветке в сторону кладбища стоял лишь один вагон, и тот без паровоза.

– Придётся топать по шпалам, – вздохнул Вовка. – Этот путь мимо кладбища идёт.

– Откуда ты знаешь? – спросил Сашка.

– Мы катались здесь с ребятами, – важно ответил Вовка. – На ходу запрыгивали на ступеньку. Пошли…

– Вова, а вагон стоит на уклоне…

– И что?

– Стоит, потому что на тормозе.

– Понял… Пошли, знаю, где тормоз.

Они забрались на площадку открытого тамбура.

– Вот он. Сейчас покручу, – прошептал Вовка.

– Крути! – воскликнул Сашка. – Может, поедет…

К их радости, вагон стронулся с места и начал медленно ползти, постукивая на стыках. Уклон увеличивался, и вагон стал набирать скорость; вот из виду скрылись здание вокзала и поле станционных путей. А вагон катился и катился. Быстрым аллюром проехали кладбище. Но вот путь выровнялся, замелькали медленней шпалы, реже застучали колёса. Вовка вспомнил про тормоз, но вдруг послышался свист догоняющего паровоза. Вовка, держась за поручни, крикнул:

– Санька, паровоз догоняет, прыгаем!

Они скатились в траву, что росла у насыпи.

– Спрячь голову, – закричал Вовка. – Могут заметить!

Сашка вжался в землю. Когда мимо их, грохоча, проезжал паровоз, он втиснулся в землю, чтоб не заметили машинисты, которые, как он думал, будут бить долго и больно. Но паровоз прогрохотал мимо. Дети, испуганно оглядываясь, подались к картофельному полю. В узле звенели стекляшки, одна сторона его была мокрой и пахла растительным маслом.

– Давай развяжем, посмотрим, что там, – предложил Сашка.

– Нечего глядеть, всё и так понятно, – ответил, махнув рукой, Вовка.

Семён Рязанцев с радостью встретил внучат, усадил их на траву, накормил печёной картошкой, побранил за то, что разбили банку с подсолнечным маслом, и проводил их, попросив старухе передать:

– Скажите, пусть не ждёт, дома не появлюсь, пока не придёт прощенье просить; умру, а не приду.

Показав внукам, как ближе им дойти до дома, он взял в руки старую винтовку, всю облезлую, к которой, как сказали ему, патронов нет. Он пытался тогда возразить, что и не нужно тащить её в поле, но ему велено было принять оружие, как положено по сторожевому уставу. Вытащив затвор, он начал чистить тряпкой его, напевая старинную солдатскую песню, которую он пел в гражданскую войну: «Винтовочка, винтовочка, подруженька моя, на первой остановочке тебя почищу я». Но вскоре, бросив затвор, он стал чесать голову и спину. Однако зуд не прекращался. Тогда он снял с себя рубаху, и стал ловить ползающих по ней вшей. Собрался было потрясти рубаху, но, подумав, оделся. «Размножайтесь, бесовы дети, – зашептал. – Я вас не трону, потому что сгодитесь для дела большого». Сморщившись в улыбке, он продолжил чесать себя.

42

Август – время сбора урожая, но начались дожди. Пройдёт ливень, превратит почву в грязь, и лишь посмеет выглянуть солнце, как вновь наползают на него воздушные глыбы.

– Ты что, внучок, сидишь у окна? – спросила Агафья Кирилловна Сашку. – Не нравится такая погода?

– У меня кошки на душе от неё скребут, – серьёзно ответил малыш.

Агафья Кирилловна рассмеялась, ставя на кухонный стол тарелки.

– Расскажи, какая душа у тебя, а, Саня?

– Душа, как душа, – обиделся внук.

Из комнаты вышла Анна, заглянула в котёл, в котором бабка грела воду.

– Каково тяте, – сказала она, с укором взглянув на мать. – Шла бы, извинилась, разве так трудно?

– Ну, конечно! – вспылила бабка, – полечу, поклонюсь: приходи кровушку мою допивать. Не дождётся!

– Баба, баба! – крикнул Сашка, тыча пальцем в окно. – Деда идёт! Устал бедненький, с палочкой, дождь, а он в шубе.

Семён переступил порог, потряс бородёнкой и произнёс: «Здрасьте.»

– Здорово, чего не являлся? – без злости спросила Агафья Кирилловна.

– Сторожить надоело, а то бы до зимы не пришёл.

– Батюшки! – воскликнула, хлопнув в ладоши, Агафья Кирилловна. – Ты же целый месяц не мылся, кожа, видать, грязью на два пальца покрылась!

– Я специально не мылся, чтоб принести тебе кое-что.

Он бойко сбросил с себя полушубок, следом – грязный пиджак, грязную рубаху и принялся усердно вытряхивать тряпьё. На пол посыпались вши. Бабка заметалась по кухне, а Семён приговаривал:

– Вот тебе, сука, да чтобы они кровь твою высосали!

Тряс он одежду до тех пор, пока не закончился у него запас ругательств. Анна кинулась сметать веником насекомых на железный лист, прибитый у печи. А Сашка забрался на стол и испуганно таращил глазёнки на деда.

– Баба! – вдруг крикнул он. – Вошка залезла тебе на ногу!

Агафья Кирилловна, сбросив вошь, принялась уговаривать старика: