Сашка

Малыш неуклюже проковылял по тротуару. Отдавая самокат, вздохнул.

– Продай! – вдруг обратился он к Сашке.

– Эй, хозяин самоката я, – ткнул себя в грудь Вовка, с усмешкой глядя на малыша.

– Ну, так ты продай.

– А вшей хватит?

– Хватит.

– И много их у тебя? Я дёшево не продам.

– А ты сколько хочешь?

– Триста рублей, – загнул Вовка, стараясь не смеяться. – Видишь, подшипники новые?

– Ладно, – рукой махнул малый.

– А где твои сотни? – рассмеялся Вовка.

– Не бойся, – сказал малыш. – У меня есть тыща, я у пьяного батьки украл.

Он бросился за угол «балка» и вскоре в Вовкином кармане захрустели сотенные бумажки.

– Только никому! – сжал Вовка кулак у носа карапуза, передавая самокат ему.

Сашка остался караулить внизу, а Вовка влез на чердак прятать богатую добычу. После ужина братья сидели, смирные.

– Что-то притихли, – удивилась бабушка. – Ни драки, ни ссоры; постой, а не натворили ли чего?

Она подошла к двери и стала подслушивать шёпот внуков. Но те говорили тихо.

– Вот бы выследить, где он спрятал деньгу, – прошептал Вовка: год бы орехи щелкали, курева бы накупили, в кино бы ходили!

Наступил вечер.

– Ну-ка спать! – послышался голос мамочки.

– Перед сном можно погулять? – взмолились братья. – Пожалуйста!

– Идите, – раздалось из спальни.

Братья направились к Юрочкиному дому.

– Может, не пойдём? – шепнул старший.

– Боишься?

– Не боюсь, но ещё светло…

Они подошли к краю фермы и присели на корточки, прислонившись к ней, не решаясь высунуть голову из укрытия.

– Нужно обшарить окна, пойдём, чего сидеть, – предложил Сашка.

– Иди, я покараулю, – ответил Вовка.

– Пойдём, чего ты…– Не могу: коленки трясутся.

Сашка отправился к низким окнам. Обшарив наличники, он вскоре нащупал скрученные трубочкой деньги. Уже на чердаке воришки посчитали добычу. Домой возвратились к ночи. Как тени, шмыгнув в спальню, они с головой зарылись в одеяло.

27

Для братьев настал великолепный день! Естественно, им захотелось убежать скорей из дома. Сашка шепнул: «Дадим бабушке триста?». Вовка вытаращил на него глаза и показал кулак, который означал, что предложение неприемлемо. Позавтракав, они подождали, когда папочка им, наконец, выдаст давно обещанные два рубля на кино. Долгожданный момент наступил.

Они бегом направились к автобусной остановке, щупая в кармане сотенные. Решили сходить в кинотеатр. Проехав пару остановок, вбежали на высокое крыльцо и затерялись в толпе. В фойе продавалось мороженное, у лотка толпилась детвора, но покупателей было мало. Сашка заметил Юрочку.

– У меня деньги украли… – пожаловался он.

– Нам какое дело! – отмахнулся от него Вовка.

Дверь в буфет была открыта. Вовка смело направился на запах, увлекая за собой брата. Сашке стало жалко Юрочку; продираясь в толпе ребят к дверям буфета, он потянул его за собой. Буфетчица, суетливая тётка, с толстыми руками и белым чепчиком на голове, схватила Вовкину сотню, глянула подозрительно на мальчишку, но промолчала и, швырнув деньги под прилавок, прокричала:

– Чего тебе? Говори!

Вовка запросил две плитки шоколада, но Сашка подсказал взять три; ещё купили по пирожному и две пачки папирос – «Казбек» и «Северная пальмира». Выходили из буфета с пухлыми карманами. Сашка сдачу, с одобрения Вовки, отдал Юрочке, в придачу к шоколаду. Малыш, боязливо глянув на Вовку, затерялся в толпе.

Для братьев Ерёминых это был чудный день! Они посмотрели два кино, перещёлкали много орех, съели бесчисленное количество конфет и мороженого. Ели и пили, угощая друг друга. «Вот бы всегда так! – размечтался Сашка. – Ни тебе школы, ни сиденья дома, и одна дорога – из буфета в кино и обратно». Деньги переправили на чердак. Оговорили для следующего дня – чем будут лакомиться и куда пойдут.

Но вкусно поесть и похрустеть сотенными им больше не пришлось. Они не приметили, что за ними зорко следил цыганок из соседнего барака, когда они, стоя на крыльце, шелушили дорогие конфеты. Он и проследил их маршрут на чердак. На другое утро на чердаке денег не оказалось. Вовка едва не завыл, роясь в куче мусора. А в это время Ромка, сидя на полу в грязной комнате, отсчитал пьяной матери деньги за то, чтобы она напоила драчуна отца и набила ему морду.

– Плачу наличными! – орал он, заключая сделку. – Ровно двести штук за два синяка батьке.

Сделка состоялась. И уже к полудню отец Ромкин спал на рваном тюфяке, а под его глазами красовались синяки. Ромка крикнул:

– Будешь держать кулаки за зубами, батя!

Отец промычал невнятно и, подняв голову, попытался открыть глаза. Но голова его стукнулась об пол, и уже вскоре послышался храп. А цыганка налила водки из бутылки в заляпанный стакан, посмотрела на мужа, потом на бутылку, как бы прикидывая, хватит ли тому опохмелиться, и опрокинула в рот содержимое стакана.

28