Сашкины незатейливые рассказы

В советское время жизнь была разделена на две, никак не смешивающиеся части, на официоз с государственно насаждаемой идеологией, с которой все свыклись, как с чем–то малоприятным, но неизбежным, и реальная жизнь в семьях, с друзьями, с проведением времени среди близких людей. Советская власть предлагала народу огромное количество, так называемых профессиональных праздников, таких как день строителя, день учителя и пр. Советские люди, независимо от принадлежности к какой–то определённой профессии, любили отмечать все эти праздники хорошим застольем. Так случилось, что однажды в «День рыбака» ребята собрались большой компанией в Вовиной квартире, пользуясь отсутствием взрослых. Выпито было не мало и веселья было много. Ребята играли в любимую тогда игру – шарады. Одной команде нужно было загадать какое–то слово и, разбив его по слогам, показать каждый слог и это слово в целом с помощью импровизированного театрального представления, не называя прямо ни слогов, ни самого слова. Другая команда должна была отгадать слово. А какое же театральное представление без необходимых декораций! В ход пошла вся мебель в Вовиной квартире. В результате были запомнившиеся на всю оставшуюся жизнь сломанные ножки у двух шкафов, пара сломанных стульев и другие, трудно объяснимые родителям, поломки.

Вова первым среди своих друзей стал начальником. После окончания института он начал работать в системе Московского метростроя в должности инженера, пополнив многомиллионную армию советских инженеров. В скором времени он пошёл вверх по карьерной лестнице и однажды, неожиданно для своих друзей, а может быть и для самого себя, был назначен на должность начальника одного из управлений метростроя. Друзья со смехом интересовались, есть ли у него отдельный кабинет, персональная машина, секретарша. Самое интересное, что все это у него было, но была также и изматывающая ответственная работа, отнимающая душевные и физические силы.

В жизни Вовы было по крайней мере два случая, когда одна единственная неправильно произнесённая буква в слове оборачивалась последующим дружным смехом его друзей.

Однажды Сашке позвонил Серёга и сказал, что прошёл какой–то слух, что Вова упал в шахту. Ребята знали, что при строительстве метро роют шахты, иногда очень глубокие. Падение в шахту означало нечто чрезвычайное. Тогда не было ни интернета, ни мобильных телефонов, и получение необходимой информации иногда превращалось в довольно затяжной процесс. На Сашкин вопрос, что значит прошёл слух и откуда Серёга об этом узнал, тот ответил что–то невразумительное о разговоре его жены с какой–то знакомой. Сашка позвонил Саньку, который прямо обалдел от этой новости, и пообещал уточнить ситуацию. Через пять минут Санёк отзвонил Сашке, и со смехом рассказал, что оказывается, Вова действительно споткнулся и упал. Но не в шахту, а в шахте. Как стало ясно, последняя буква в этом слове внесла существенные коррективы, превратив обычное событие почти в катастрофу, а потом в предмет многолетних шуток со стороны товарищей.

Много лет спустя смешная история с неправильно услышанной буквой повторилась. На летнем отдыхе в одной прекрасной курортной стране, Вова и Сашка вместе с жёнами, Вовиной тёщей, Вовиным внуком и ещё одной знакомой пошли обедать в ресторан. Было необыкновенно приятно вкусно поесть в прохладном, хорошо кондиционированном зале ресторана в то время, как на улице была изнуряющая жара. Прекрасно отобедав, все расслабленно сидели в ожидании появления десерта. Вова рассказывал о каком–то не очень серьёзном конфликте с кем–то и закончил рассказ фразой:

– Но я их уел!

А потом, подождав немного, повторил:

– Ну я их уел!

То есть он их уел, в смысле уличил в чём–то, разоблачил, в общем, победил. Но на слух эта фраза прозвучала не очень прилично.

Сашка ушам своим не поверил, кроме того, он увидел квадратные глаза своей жены. Взглянув на Вовину жену, Сашка понял, что термин «лицо окаменело» слишком слаб для того, чтобы описать выражение лица Вовиной жены.

Дело в том, что Вова произносил слова «их уел» слитно, выговаривая букву «и» как букву «о». Получалась, что он дважды громко повторил фразу, совершеннейшим образом не предназначенную для ушей Вовиной тёщи, его внука и общей знакомой. Самое интересное, что те, кому бы не стоило слышать это, как раз не очень–то внимательно слушали рассказ. Вова увидел выражение Сашкиного лица и по–видимому, поняв недоразумение, в третий раз повторил свою замечательную фразу, но на этот раз сделав большую паузу между словом «их» и словом «уел» и чётко артикулируя первую букву. Жёны с облегчение вздохнули, а в этот миг как раз и десерт подоспел.