Сатана

После этого начальница улыбнулась, и показывая своим видом то, что дальнейшего желания разговаривать с красоткой у нее нет, решительно закрыла окошечко и вышла вон из помещения.

В милицию Ева о «случившемся» заявлять не стала. Основной причиной этому явилось довольно странное поведение стражей порядка. Не успела еще Кротиха и подойти к комнате, на двери которой висела табличка «Комната милиции», как дверь помещения открылась. Из комнаты милиции вышли двое: старичок, не то бомж, не то пьяница и милиционер. Поведение обоих у Евы не вызывало какой-либо симпатии. Старик был с заросшей бородой и от него разило туалетным запахом на приличном расстоянии. Несмотря даже на то, что он был маленького роста и вес у него был как у худого барана, он не боялся отпускать в адрес милиционера довольно приличную брань. И все это «деяние» не понятно почему, старичок сопровождал плевками в сторону милиционера. Эти плевки старый мужчина «испускал» изо рта практически каждую секунду.

Не давал себя в обиду и страж порядка, которому было лет за тридцать, а может чуть и больше. Еву, жадно наблюдающую за происходящим со стороны, удивила физиономия милиционера, Лицо у него было круглое, как глобус, без всяких признаков «словесности». Девушке казалось то, что эта голова, на которую была глубоко насажена большая фуражка с красным околышем, ничего не могла думать. Подтверждением этому являлись и действия, которые страж порядка совершал по отношению к старику. Сержант милиции то и дело толкал большим кулаком в спину старика и все время цедил сквозь свои гнилые зубы:

– Ну, ты, паря, катись отсюдова, пока не зашиб…

В свой милицейский лексикон он иногда добавлял слово на три буквы, которое явно «возбуждало» бомжа для ответных действий. Через некоторое время милиционер со своим «негативом» направился в сторону выхода. Вскоре они перестали быть объектом наблюдения со стороны привокзальных зевак. Ева после увиденного стояла еще несколько минут возле комнаты милиции и раздумывала:

– Есть ли смысл заходить в эту комнату, из которой только что вышел старик с милиционером? Могут ли эти милиционеры помочь моему горю?

Этот вопрос она задавала себе несколько раз. Окончательно прийдя к выводу о нецелесообразности визита в комнату милиции, девушка неспеша двинулась к выходу в город. На глазах у нее были слезы.

Что представлял собой этот крупный город Молихов гостья не знала. Да и вообще-то в родном, казалось бы очень близком от Водяного в городе Ктомске, Ева не ахти как часто бывала. Неизвестный город во многом был похож на Ктомск, те же улицы, те же рынки, те же люди. Даже улицы были с одинаковыми названиями, что и в городе, откуда она совсем только недавно приехала.

Порядка двух часов бродила Ева по незнакомому городу. И это ей очень нравилось. Она впервые в своей жизни дышала городской жизнью, дышала своей свободой. На душе у нее было очень весело. Идящая по улицам четко понимала, что вся ее жизнь раньше была нищетой и сплошным кошмаром. Даже за шестнадцать лет юная и физически здоровая девушка устала и эта усталость требовала разрядки. Молодой организм «всасывал» в себя не только свободу действий со стороны юной блондинки, но и то, чем дышала, чем наслаждалась недавняя беглянка из глухой деревни Водяное.

В этот солнечный сентябрьский день Еве в чужом городе все нравилось. Она иногда останавливалась и внимательно смотрела на снующих мимо ее людей, на автомобили и автобусы, которые смачно обдавали горожан густыми клубами выхлопных газов. Нравился ей и перезвон трамваев. Новенькая была без ума и от легкого ветерка, «раздевающего» от листьев каждую секунду некогда зеленые березки, которыми буквально был засажен весь город. Кое-где желтые листья с берез не хотели падать на землю и при помощи ветра продолжали летать по воздуху, иногда «приземляясь» на плечи или на волосы прохожих. Те, в свою очередь, с неожиданными пришельцами поступали по-разному. Одни тут же снимали с себя желтые листья и бросали их на землю. Кое-кто из других с философским видом разглядывал своего «пришельца» и потом нежно, скорее всего, с сожалением опускал листок на землю. Те и другие прохожие прекрасно понимали, что на дворе уже осень, преддверие крепкой сибирской зимы…