Сатанинский смех

– У меня неприглядный вид, да? – пробормотал он и поднял руку, чтобы погладить ее сияющие волосы, которые были сейчас в своем естественном виде, без пудры. – Это к лучшему, теперь ты освободишься от этого глупого каприза, будто любишь меня…

Николь села на постели и долго всматривалась в него, прежде чем заговорила.

– Да, Жанно, – прошептала она. – Настанет день, когда я перестану любить тебя. Это будет тот день, когда я лягу рядом с тобой в могилу. Впрочем, даже и не тогда, потому что, если есть правда в учении церкви, я буду любить тебя вечно.

Жан поймал ее маленькую руку своей и крепко сжал.

– Не говори так, – простонал он. – Ты сама не знаешь, что говоришь!

– Все я знаю. Шрам на твоем лице будет для меня символом чести, ведь ты получил эту рану ради меня. Ты всегда будешь прекрасен в моих глазах гордой мужской красотой, как один из Господних ангелов, спустившихся на землю. Я даже думаю, что этому зверю кучеру не удалось добиться своего, ибо никакой шрам не может осквернить ту красоту, что внутри тебя, в твоей душе…

– Не говори больше о красоте, – Жан чуть не плакал, – ты сидишь рядом, ослепляя меня, лишаешь меня рассудка своим присутствием, а у меня нет сил обнять тебя!

– О, Жанно, я… – начала она, но в эту минуту появился слуга с водой и бельем.

Кивком головы Николь отпустила его. Следующий час она была очень занята. Она смачивала водой и отделяла куски одежды от его израненного тела, но, несмотря на эту предосторожность, они кое-где прилипли так, что, когда она их отдирала, проступала кровь.

Однако она непреклонно продолжала свое занятие, ее лицо было бледнее смерти, а Жан терял сознание от боли. Потом он наконец ощутил прохладу, и это вернуло его к жизни. Он посмотрел на свое тело и обнаружил, что лежит совершенно голый. Он тщетно попытался с помощью рук и ног прикрыться. А она только нежно улыбнулась и продолжала купать его.

– Не смущайся, мой Жан, – нежно сказала она, – теперь ты мой, и твое тело тоже часть меня. Кроме того, оно прекрасно… или было прекрасным, и будет еще, когда я тебя вылечу…

Через некоторое время, перебинтованный и смазанный целительной мазью, он лежал спокойно и во второй раз на протяжении нескольких последних недель позволил ухаживать за собой, как за ребенком. Потом он уснул, чувствуя, как обнимают его за шею ее руки, а голова покоится у нее на груди.

Когда он проснулся, она все еще была рядом. Ее лечение принесло свои плоды, и он чувствовал себя лучше, хотя и был очень слаб.

– Как же тебе удалось все это сделать? – спросил он. – Если бы твой брат пришел сюда…

– Он не придет, – улыбнулась она, – сейчас он подъезжает к вашему дому, чтобы нанести визит твоей сестре…

– О, Боже! – вырвалось у Жана.

– Не поминай его имя, мой Жанно, – я всегда буду называть тебя так, вижу, тебе нравится это имя. Я… я должна была кое-что предпринять. Я не могла допустить, чтобы ты умер от пыток… Сегодня утром явилась новая толпа кредиторов. Я сказала Жерве, что если он убьет тебя, то в ближайшее время вряд ли может надеяться поправить свои дела, даже женившись на твоей сестре Терезе. К тому же я дала ему понять, что в его власти ускорить события, если он поедет к ней и предложит акт милосердия в отношении тебя в обмен на немедленную женитьбу…

– Снисхождение! – простонал Жан. – Такой ценой!

– Она любит его, Жан, – как я люблю тебя. Я… я видела ее письма. Плакала над ними. Мой брат не заслуживает такой любви. Так что ты подвергнешься заключению на непродолжительное время – наверное, на год или на два, – только затем, чтобы Жерве не вступал в конфликт с законом, с которым он не может не считаться, принимая во внимание количество свидетелей твоего безрассудства… Он надеется, что к тому времени, когда ты выйдешь на свободу, ему удастся благополучно выдать меня замуж, но он меня недостаточно хорошо знает, Жанно. Я буду ждать, пока не кончится срок твоего заключения, а если потребуется, еще дольше… А потом мы с тобой уедем в Америку, в колонии Его Величества и будем там жить около той большой реки с непроизносимым названием…

– Миссисипи, – прошептал Жан. – Какая же ты фантазерка, любимая…

– Расскажи мне про Терезу, – попросила Николь. – Какая она?

– Она, – Жан подыскивал слова, – похожа на маленькую птичку. Она очень маленькая, даже меньше ростом, чем ты, и брюнетка, как и я. Мне она кажется очень красивой, но, возможно, я пристрастен к ней…

– Нет, – объявила Николь, – ты всегда говоришь то, что есть, мой Жанно. Я уверена, что полюблю ее. Ведь это она причина вашей ссоры с Жерве или нет?

– Да, – ответил Жан, радуясь, что это только наполовину ложь.

– А в чем дело, Жан? Мой брат из знатного рода и очень красив. Вдобавок она его любит. Почему же ты так настроен против этого брака?

– Потому что он аристократ, – сказал Жан, – а я ненавижу всех аристократов – кроме тебя, Николь, – которые разорили страну и поставили ее на край гибели. И потом, ты это хорошо знаешь, в своих поступках твой брат человек необузданный и весьма неразумный. А хуже всего то, что ему нужна моя сестра только из-за ее приданого, потому что он никогда ее не любил…