Сатанинский смех

Жан наклонился и обнял ее. Но ее маленькие ручки неожиданно взметнулись словно в конвульсии, обхватили его шею, она встала на цыпочки, нашла его рот и прильнула к нему, лаская его с ужасом и мукой, с нежностью и, в конце концов, с откровенной, неприкрытой страстью, похожей на огонь, порождающий жизнь, так она была чистосердечна, беззаветна, такой всепоглощающей, что ничего подобного он не испытывал в своей жизни, – даже поцелуй Николь был иным. Наконец, он высвободился из ее объятия и отодвинулся.

– О, Боже! – простонал он.

– Иди, Жан, – тихо сказала она и потом добавила: – Иди, проклятый!

Он спокойно повернулся и стал спускаться по лестнице.

У дверей своего дома Жан увидел фиакр. В нем сидела, ожидая его, Люсьена.

– Садись, – сказала она. – Я взяла на себя смелость взломать замок и упаковать твои вещи. Они уже в экипаже…

– Ты ведьма! – выругался Жан.

– О, не будь таким утомительным, – засмеялась Люсьена. – Садись!

Какое-то мгновение Жан Поль колебался, потом сел рядом с ней. Кучер щелкнул кнутом, и лошадь тронулась по темной, едва освещенной фонарями улице. Копыта в каком-то странном ритме зацокали по камням.

“Пропал, – выстукивали они по мостовой, – пропал, пропал, пропал…”

И звук этот эхом отзывался в сердце Жан Поля Марена.

11

– Ты собираешься увидеть ее, ты действительно намерен наконец-то встретиться с ней? – взволновано спрашивала Люсьена.

– Да, – улыбнулся Жан.

– Сегодня вечером? О, Жан! Думаю, это самое волнующее событие в жизни!

– Да, – медленно сказал Жан, – я собираюсь увидеть Ее Величество сегодня вечером. И признаюсь совершенно честно, с удовольствием ожидаю Этой встречи…

– Не уверена, что мне нравится эта фраза, – заявила Люсьена.

– Почему? – спросил Жан.

– Потому что я ревнивая женщина, мой дорогой! – рассмеялась Люсьена. – Ненавижу каждый момент нашей жизни, который ты проводишь вдали от меня. Обещай мне, Жанно, что ты не проведешь с ней слишком много времени. Я видела ее много раз, она прелестна. Обещай мне, Жанно!

– Возможно, – улыбнулся Жан.

Он глянул на календарь. Двадцать шестое февраля 1791 года. Через несколько месяцев исполнится год, как они с Люсьеной вместе.

– Иногда, – сухо сказал он, – я почти верю, когда ты говоришь такие слова…

Люсьена затанцевала вокруг него и крепко поцеловала.

– Я говорю правду, – прошептала она. – Никогда не думала, что смогу влюбиться снова. Влюбиться по-настоящему. Но на самом деле это не вновь. Теперь я знаю, что никогда не переставала любить тебя. Разве я смотрела на других мужчин все это время?

– Очень часто, – поддел ее Жан.

– Но только смотрела. Мне никто больше не нужен. Все остальные мужчины надоедают мне до слез. Это замечательно – быть с тобой, Жанно. Все замечательно – утром пить вместе с тобой кофе в постели и долго-долго разговаривать о всех твоих серьезных государственных проблемах. О, все это заставляет меня ощущать себя королевой!

– А ты и есть королева, – сказал Жан.

– Спасибо тебе, дорогой, за эти слова. А теперь, как хороший мальчик, беги в свое ужасное Собрание. Хочу еще часок понежиться в постели, а потом должна быть на репетиции. Ты сегодня вечером будешь на спектакле? Не можешь? Ну, ничего, все в порядке, на этот раз я не возражаю…

Жан поцеловал ее и сбежал вниз по лестнице. Слуга подвел ему оседланную лошадь. Он направился в Собрание, раздумывая по дороге, насколько беспочвенными оказались его опасения в отношении Люсьены. Она верная любовница, добрая, щедрая, занятная, судя по умненьким вопросам, которые она задает, видимо, ее глубоко интересуют его занятия. И на удивление бережливая.

“Я был полностью не прав, – рассуждал он, – когда думал, что она сделает меня несчастным, а вместо этого…”

– Здравствуй, Жан, – раздался тихий голос Пьера.

– О, Пьер! – откликнулся Жан. – Рад видеть тебя. Черт побери, каким благополучным ты выглядишь! Проедем до Тюильри, и ты расскажешь мне обо всех делах… Надеюсь, ты не таишь злобу против меня?

– Нет, – грустно улыбнулся Пьер. – Я считаю, что человек должен делать то, что должен. Дела у нас идут хорошо. Если так пойдет и дальше, я стану одним из самых богатых людей в Париже. У Марианны уже сотня платьев, и она садится на диету, чтобы стать стройной, как того требует мода.

– А как Флоретта? – спросил Жан.

Пьер заколебался.

– Она выглядит довольной, – медленно сказал он. – Прекрасно управляется с цифрами. Она – душа и сердце всего предприятия. Все рабочие – мужчины и женщины – обожают ее…

– Она счастлива? – спросил Жан.

– Дьявол тебя возьми! – выкрикнул Пьер. – Тебе-то что до этого, старый шут! Да, да, она счастлива! Так счастлива, что живет как во сне – в идиотском сне, что однажды ты вернешься к ней! Она в это верит и живет этой надеждой в ожидании этого дня. Но, видит небо, если этот день когда-нибудь настанет и ты вернешься, надеюсь, у нее хватит ума плюнуть в твое гнусное лицо!

– Извини, Пьер, – мягко сказал Жан, – я не хотел рассердить тебя…