Сатанинское зелье (сборник)

— Жирное прозрачное чучело! — вопил от подножия один.

— Трусливая гадина! — вторил ему другой.

— Не тебе говорить о любви! — подвывал третий.

— Сожри его хотя бы для потехи! Сожри со всеми потрохами этого Исполинского Червя!!! — подавал советы четвертый.

И стражи-каратели не трогали наглецов. Они смеялись вместе с ними. Один даже упал со столба со смеху. И уже не поднялся, его втихаря удавили разгоряченные и взведенные до предела зрители.

— Ублюдки! Хау-хау!!! — огрызалась гиргейка. — Недоноски! Извращенцы!! Импотенты!!! — И захлебывалась в своем жутком смехе: — Хау-хау — хаууу!!!

Потом она положила на Червя плоское извивающееся щупальце, ухватилась поудобнее и одним махом вырвала бледное тело из разорванных, ослабленных пут, вскинула это дрыгающее ногами и руками тело над собой, над толпой, надо всей землей, потрясла им словно желанным и дорогим трофеем.

— Вам не дано так любить, козявки! Глядите же, жалкие слизни!

Гудун-Ку, превозмогая боль в веках, воздел глаза. Он увидел, как гиргейка поднесла Исполинского Прозрачного Червя к своей пасти, облизала его зеленым растроенным на конце языком, обслюнявила, обсосала, словно леденец. Он расслышал то, чего не могла расслышать эта гнусная и любопытная толпа: гиргейка совсем тихо прошептала своему любовнику и мужу — а ведь он, эта жертва, был теперь по завету богини Тлальтекутли ее мужем и любовником — прошептала на ухо, с презрением и гадливостью:

— Какой же ты мелкий, гнусный, вонючий! Самый настоящий червяк! И никакой не Исполинский, никакой не Прозрачный, а жалкий червячишка-заморыш! Ну да уж ладно, на безрыбье и червяк — акула!

Толпа неистовствовала. Самые отчаянные лезли по ступеням вверх, чтоб получше разглядеть все детали бракосочетания и любовной потехи. Их сдергивали за ноги, душили, давили, щипали, кусали… Но они лезли. И таковых становилось все больше.

— Сейчас! Вы все узрите! Какие нетерпеливые! Хау-хау! — Победительница гиргеянка явно собиралась продлить миг своего торжества. Но надо было и честь знать. И она повернулась к Большой Пирамиде. Обратилась к Большому Жрецу: — Ну, что, старый колдун, ты благославляешь наш брак?! Или тебе опять что-то не по нутру?!

Большой Жрец вцепился когтистыми морщинистыми лапами в подлокотники Хрустального Трона, капелька яда повисла на его клыке. Голова затряслась на старческой хилой шее. Но Жрец сдержался.

— Приступайте! — величественно разрешил он и махнул лапой. — Я благославляю этот брак. Вот благославят ли Кецалькоатлъ и Тлальтекутли?

Не успел он завершить последних слов, как из пастей каменных изваяний богов ударили фонтанчики крови. Отдельные брызги окропили сотрясающуюся в хохоте гиргейку и Исполинского Прозрачного Червя, зажатого в широком щупальце.

— Боги дают добро!

Гудун-Ку видел, что Червь изо всех сил пытается вырваться, колотит ногами и руками по щупальцу, грызет его зубами… Но какие там зубы у Червя! Гудун-Ку усмехнулся — наверное, последний раз в своей жизни. Ведь перед глазами уже все начинало расплываться, и он лишь огромным усилием воли не давал себе уйти в Иной Мир.

— Отпусти! Гадина! Дрянь! Сука! — вопил Червь, позабыв о достоинстве и звании сына Шибальбы. — Отпусти-и-и!!!

Видно, он был и на самом деле жалким червячишкой. Гудун-Ку нисколечко не жалел его. Он считал, что для такого червя даже гиргейка-уродина чересчур хороша.

— Войди же в меня, о, супруг мой избранный и нареченный! — прогрохотало над площадью. — Стань моей плотью! Стань плотью наших детей!

Гудун-Ку видел, как гиргейка поднесла Червя к нижнему отверстию, прикрытому морщинистым клапаном, как этот клапан открылся, обнажая слизистую широкую дыру с сокращающимися краями. Червь уже не ругался и не умолял. Он истерически визжал, хрипел, сипел, упирался обеими тоненькими бледненькими ручонками, норовил выскользнуть… Но деваться ему было некуда: гиргейка запихивала его внутрь себя, неторопливо, с похотливыми вздохами, с ужимками, сотрясаясь в непонятном сладострастии всем своим медузообразным телом. Она уже пропихнула в дыру голову, потом плечи, остановила движение, повернулась на все стороны, чтобы любопытные могли получше разглядеть любовное действо. Червь бил ногами, дергался — видно, и он испытывал наслаждение. Но Гудун-Ку ему не завидовал.

— А-а-а! — вопила толпа. — У-у-у!!! — Ей явно нравилось зрелище, она входила во вкус. Самые смелые добрались до середины пирамиды и просто визжали от восторга, дубасили друг друга, царапали, медленно, по шажочку продвигаясь вперед.

— Вам не дано так любить! — снова завопила сиреной гиргейка. Но тут же заметила тихо и томно: — Впрочем еще с десяточек муженьков я смогу принять в себя. Ползите же, ползите ко мне!!!

Смельчаки опустились на животы и поползли к чаровнице, они были просто околдованы ею, они ничего не видели, ничего не слышали.