Сатанисты ХХ века

Май только подходил к концу и прелестные аллеи древовидной жимолости, окружающие памятник «Победы» в Тиргартене, стояли облитые грандиозными гроздьями благоухающих розовых цветов. Берлинская аристократия была еще в сборе и тенистые аллеи Тиргартена были оживленней, чем когда-либо, в аристократические часы раннего утра.

Особенное внимание всех встречных в это утро привлекла кавалькада, состоящая из кавалеров и двух амазонок, позади которых держался на почтительном расстоянии маленький грум, мальчишка лет пятнадцати.

Амазонки были прелестны. Они дополняли своей молодой красотой прелесть дивного весеннего утра в зеленом оазисе парка, спрятавшегося за двойной оградой шестиэтажных зданий.

Наездницы сидели на великолепных чистокровных конях, а в углу синих чепраков дамских седел виднелась золотая корона над красиво переплетенными буквами: А.Ф.

Принц Арнульф-Фридрих афишировал себя в обществе своей протеже, известной всему Берлину звезды «Резиденц-театра». Для немецкого аристократа это была несказанная дерзость, но так как принц Арнульф был холост, в военной службе не числился и пользовался репутацией неисправимого ловеласа, то на его выходки берлинские аристократические кумушки обоего пола смотрели сквозь пальцы, тем более что император относился к нему снисходительно.

Рядом с принцем ехала, впрочем, не Гермина Розен, оставшаяся во второй паре, между двумя красивыми молодыми поручиками, бывшими однополчанами принца и его ближайшими друзьями, – а Бельская, так быстро ставшая популярнейшей артисткой прусской столицы, звездой первой величины на полотняном небе театрального Берлина.

Русская артистка не могла устоять перед предложением принца Арнульфа испробовать его прекрасных верховых коней и согласилась участвовать в утренних кавалькадах. Сидя на горячем караковом скакуне, Ольга чувствовала себя совершенно счастливой.

В классической черной суконной амазонке с разгоревшимися щеками и блестящими глазами, она была особенно красива.

Принц Арнульф залюбовался молодой женщиной.

– Да вы такая же прекрасная наездница, как и великолепная актриса, – восторженно воскликнул он, видя, как Ольга легко и свободно «взяла барьер» на пробном скаковом кругу в конце Тиргартена, где офицеры обыкновенно объезжают своих коней.

– Я ведь недаром казачка… У нас, в степи, маленькие девочки скачут на неоседланных лошадях. А привычки детства не забываются…

– Значит, вы южанка? – полюбопытствовал принц. – Вот бы никогда не поверил… С вашими глазами, с вашими золотисто-пепельными волосами, вы тип настоящей северной красавицы, – любезно заметил принц.

Гермина Розен, слыхавшая этот комплимент, громко рассмеялась.

– Ого, – насмешливо проговорила она, трогая свою лошадь хлыстом и выравнивая ее по другую сторону принца. – Предупреждаю, принц, напрасно потеряете время… Моя Ольга холодна, как настоящая царица льдов, хотя и родилась где-то в степи, где яйца пекутся на солнце. В венской консерватории мы ее прозвали «царевна-недотрога». Не правда ли, это прозвище к ней подходит?.. Не хмурься, Ольга. Все присутствующие знают, и даже по личному опыту, что ты имеешь полное право играть добродетельных девиц твоего репертуара, несмотря на твое пристрастие к всемирной истории…

Ольга вспыхнула при этом намеке. Мужчины же в один голос закидали Гермину вопросами:

– Это еще что за история?.. И какая история? древняя, новая или новейшая?.. Военная или штатская история?.. Всякая история, касающаяся нашей прекрасной «Иоанны д’Арк», должна быть особенно интересной историей… – наперебой сыпались возгласы молодых офицеров.

Ольга нахмурилась, но ее легкомысленная подруга звонко засмеялась и, неожиданно обхватив свободной рукой талию приятельницы, притянула ее к себе.

– Не сердись, Оленька… Никто не подумает ничего дурного о твоем романе с ученым историком.

– А… Речь идет о профессоре Гроссе, – с оттенком разочарования произнес принц Арнульф. – Ну, это старая история. Я, по крайней мере, знаю больше двух недель, что сей ученый муж по уши влюблен в мою прекрасную соседку.

Ольга невольно улыбнулась.

– Удивляюсь вам, господа. Неужели в Германии мужчины не могут поговорить с женщиной два-три раза без того, чтобы всякий имел право считать их влюбленными и сочинять более или менее остроумные вариации на избитую тему?

Принц усмехнулся.

– Прелестная Ольга, для того, чтобы влюбиться, достаточно двух-трех взглядов, если они так красноречивы, как те, которыми пожирал вас ученый молодой историк на ужине у Гиллера. Я ведь сидел как раз напротив и потому могу играть роль весьма осведомленного судьи.

Общество доехало до начала узкой аллеи, где волей-неволей, пришлось разделиться на группы за невозможностью ехать более двум всадникам рядом.

Принц Арнульф остался впереди, удерживая возле себя Ольгу.

– Надеюсь, вы не рассердитесь за нашу, быть может, неуместную шутку, – любезно начал он, – если я осмелился упомянуть имя человека, так очевидно обожающего вас, то только потому, что хотел просить сделать мне честь, позволив быть шафером в день вашей свадьбы с профессором Гроссе.