Сатанисты XX века

— Помню, — глухо произнёс он, проводя слегка дрожащей рукой по глазам. Но сейчас же оправившись от внезапно охватившего его волнения, проговорил, невольно понизив голос: — Ну, а та, другая девушка, эта ясновидящая, от которой тщетно добиваются покорности. Что с нею будет?.. Вы ничего не слыхали об этом, товарищ?

— Ничего достоверного… Хотя нетрудно догадаться, что её присудят в жертву вместе с другой, если она останется по-прежнему непреклонной.

— Смелая девушка, — задумчиво проговорил Альбин Фоветт… Смелая девушка! — повторил он с выражением не то одобрения, не то жалости.

— И красивая девушка, — сверкая глазами, добавил чёрный журналист.

— А разве вы её видели? — с любопытством спросил адвокат.

— Как же! Я ведь состою в числе хранителей темниц, и на прошлой неделе была моя очередь сторожить пленниц… Очень красивые девушки. В особенности эта ясновидящая. Немало видел я белых красавиц, но, признаюсь, такой не видывал. Если бы к ней можно было бы добраться, я бы сломил её упорство легче и скорей, чем наши магнетизёры, — добавил он, цинично улыбаясь, отчего мрачное лицо стало совсем отвратительным. — К сожалению, стальные двери слишком крепки, а ключи у начальников… Но я надеюсь, что перед жертвенным камнем её отдадут «избранным», заслужившим особенной награды, к числу которых я имею право причислить и себя. Ведь только благодаря мне и моей газете наш кандидат пройдёт с приличным большинством голосов. Моя газета так хорошо подготовила общественное мнение, что противная нам партия не имеет ни малейшей надежды.

Напоминание о выборах заставило вздрогнуть молодого адвоката. Он припомнил свои разрушенные надежды и нахмурился. В его сердце закипала злоба против масонских вожаков, пожертвовавших его несомненными правами и нарушивших своё обещание ради исполнения прихоти жида-миллионера.

Альбин Фоветт насупился и замолчал. Молчал и чёрный журналист, погрузившись в мечты о белых красавицах, которые должны были украсить чудовищную оргию, неизменно заканчивающую страшные чёрные мессы жертвоприношения сатане…

А в это время шестью этажами ниже, в далёких подземных комнатах, выдолбленных в цельной гранитной скале, изнывала та, о которой мечтал отвратительный негр-масон — Матильда Бессон-де-Риб…

XX. Пленница

Несчастная молодая девушка попала в руки масонов-сатанистов в роковую ночь тайного бегства Лилианы.

Своим спасением Лилиана была обязана «чёрному чародею», таинственному горному отшельнику.

Им же был своевременно предупреждён об опасности и мистер Смис, отец Лилианы, решившийся пожертвовать родиной для спасения дочери и внука. Тщательно скрывая свои планы, старик продал свою прелестную виллу на острове Святой Лючии, ликвидировал все свои дела, перевёл свои миллионы в иностранные банки под вымышленным именем. Тот же «чёрный чародей» передал ему большой конверт с документами на имя некоего графа Перейра ди-Люна, отставного бразильского полковника, путешествующего с женой и сыном.

— Вы можете спокойно воспользоваться этими бумагами, — объяснил старый негр. Они достались мне не без воли Господней. Этот конверт, зашитый в непромокаемую ткань, я нашёл на груди утопленника, прибитого волнами к пустынному берегу. С тех пор прошло десять лет. Никто не разыскивал покойного. Из писем, найденных мною в конверте, видно, что граф Перейра ди-Люна бежал со своей родины в Европу от преследования тирана, который под названием «президента» властвовал над злосчастной южно-американской республикой.

Очевидно, он погиб вместе с женой и сыном. Выдайте вашу дочь за вашу жену, а вашего внука за вашего сына, и масону не придёт в голову искать её под именем графини ди-Люна! Вы же уезжайте как можно дальше.

Бегство Лилианы удалось как нельзя лучше. Несмотря на участие в заговоре десятка прислуги, никто из шпионов лорда Дженнера ничего не заметил. Никто не видел, как молодая маркиза выскользнула в сад. Вечеринка в людской столовой, искусно подготовленная старым Помпеем по случаю улучшения здоровья «молодой маркизы», отвлекла внимание прислуги настолько, что участники бегства могли спокойно проходить в сад через калитку, выходящую на пустынный бульвар, — до большого шестиместного шарабана, запряжённого парой добрых мулов. За кучера сидела молоденькая внучка «чёрного чародея».

Шарабан спрятали за одной из беседок в густых кустах, и к нему пробрались, один по одному, все участники бегства. Скрытый в тени деревьев экипаж невозможно было различить даже на близком расстоянии. Обе женщины — Лилиана и верная нянька её сына — были одеты в мужские костюмы. Лица выкрасили чёрной краской. Такому же превращению подвергся и маленький сын Лилианы.

Таким образом, всякий встретивший шарабан беглецов принял бы его седоков за семейство негров-рабочих, возвращающихся из города на плантацию. Именно потому никто и не обратил внимания на экипаж, подобные которому поминутно встречаются в Сен-Пьере.

Матильда плакала, провожая Лилиану.

— Скорей! Скорей! — торопила маленькая путеводительница.

Ещё раз обнялись сестры, в последний раз обмениваясь горячими поцелуями.