Сатанизм для интеллигенции

Если некое движение является религиозным – его деятельность в гражданском обществе должна соответствовать законодательству о религиозных организациях. Религиозная организация должна быть зарегистрирована в качестве именно религиозной (а отнюдь не просто культурно-образовательной или благотворительной), и, приемля те права, которыми закон наделяет религиозные общины (например, в вопросах налогообложения), взять на себя еще и определенные обязанности перед обществом и людьми. Одна из этих обязанностей – соблюдение светского характера государственной жизни и светского характера государственного образования.

Рериховское движение, отрицая свою религиозность, естественно, уклоняется от регистрации в качестве религиозной общины и тем самым становится нелегальной сектой. В западных странах для таких случаев предусмотрены процедуры (прежде всего судебные), в результате которых выносится вердикт о том, является ли данная группа религиозной или нет. Если в США доказывается, что вероучение и деятельность определенной группы носят религиозный характер, то никакие заверения ее лидеров в их светскости не принимаются уже во внимание. И, соответственно, эта религиозная группа лишается права на присутствие в публичной школе.

В России рериховцы предпочитают отрекаться от своей религиозности именно для того, чтобы контролировать преподавание в возможно большем числе школ. В Перми, например, такая тактика позволила им добиться такого решения местного департамента образования, которое всем конфессиям запрещает рассказывать о себе в школах, но передает преподавание религиеведческих дисциплин местному отделению общества Рерихов.

Аргументация пермских рериховцев, очевидно, была похожа на доводы их единоверцев из Благовещенска. Последние при обсуждении того, как можно обновить образование, заметили, что «Школа против любой идеологии, любая идеология запрещена. Только свобода познания ученику. Преподавание религии, как и атеизма – безнравственно. Ученик сам решит вопрос идеологии, религии, политики совместно с физическим, духовным и нравственным созреванием»254. При этом в каждом номере этой газеты есть советы о том, как надо обучать детей (причем начиная с первого класса) основам Агни Йоги…

Итак, преподавать православие – «безнравственно», а внушать детям оккультизм – нет. Яркий пример вечно живой этики готтентотов, согласно которой добро – это если я украл корову у соседа, а зло – это если сосед украл корову у меня.

В Москве оккультизм приходит в школы и детские сады прежде всего под именем «вальдорфской педагогики» Р. Штейнера. Государственной лицензией ( 949/350 от 24.03.1995 «Вечернему семинару Р. Штайнера» позволено обучать оккультизму воспитательниц детских садов и классных руководителей. Листовка, подписанная Элизабет и Феликс Штеклин, представителями вальдорфского движения в Москве, обещает: «После трех лет обучения выдается диплом государственного образца». При этом, естественно, говорится, что речь идет всего лишь о педагогике, правда, «полностью пронизанной христианством». Листовка. И обучение будет вестись именно оккультизму, а отнюдь не просто педагогическим новаторствам (впрочем, вековой давности). Если открыть написанное этими же авторами предисловие к русскому изданию книги Р. Штейнера «Здоровое развитие», то из него можно узнать, что изучение вальдорфской педагогики вообще невозможно без знакомства с оккультизмом. «При этом необходимо, чтобы этой работе предшествовало или происходило параллельно ей изучение основополагающих антропософских трудов: „Философия свободы“, „Теософия“, „Как достигнуть познания высших миров“, „Очерк тайноведения“ и других»255. Кстати, государственной лицензии не имеет еще ни один православный центр по работе с педагогами…

Маскируясь под светское движение, теософскому движению удалось добиться замечательного результата: в России сегодня школа отделена от Церкви, но не от сект. Если я приду в школу в рясе – мне скажут, что «школа у нас светская, многонациональная и многоконфессиональная», а потому присутствие православного преподавателя в ней нежелательно. Но если придет некий человек в светском костюме и скажет, что он знает, как можно синтезировать все религии (по рецептам Блаватской, Муна или Баха-уллы), ему доверят преподавание без всяких дальнейших экспертиз.

Кроме того, отрицание теософами собственной религиозности позволяет им успешнее вызывать доверие у людей, симпатизирующих скорее христианству, чем магизму. В самом деле, может быть нехристианское умственное или культурное движение, христианству отнюдь не противоречащее (например, ботаника). Но если некое движение существует вне Церкви и при этом является религиозным, оно тем самым предупреждает людей: у меня есть расхождение с христианской Церковью, и потому приобщение к моей религиозной мудрости повлечет ваш выход из Церкви. Чтобы не пугать сразу европейцев перспективой отречения от христианства, теософы изначала облекают себя в две маски: на первой написано «мы не религиозны», а на второй – «тем не менее, мы христиане».