Сатанстое

— Как водится, история обросла домыслами, переходя из уст в уста. Но в том, что вы говорите, есть доля правды. Мы как раз ужинали вчера у мэра — на столе был не один картофель, а прекраснейшие блюда и закуски.

— Как? И ваши барышни были у мэра?

— Да, и даже мистер Литльпэдж ужинал вместе с нами и также может засвидетельствовать, что нам подали превосходный ужин.

— Однако, судя по выражению лиц, я вижу, что от меня что-то скрывают, и я желал бы быть посвященным в секрет.

В ответ на это Герман Мордаунт рассказал ему все как было, со всеми подробностями, несмотря на то, что Аннеке несколько раз пыталась остановить его.

— Нет, право, этот Тен-Эйк не имеет себе равного! — воскликнул Бельстрод. — Это совершенно непостижимый человек. Я не знаю человека более смелого, любезного, услужливого и устойчивого в своих взглядах, а вместе с тем это какой-то ребенок по своим вкусам и склонностям.

— Да, вы, пожалуй, правы. Но это объясняется тем, что Гурт Тен-Эйк не получил воспитания в Оксфорде, а имеет лишь домашнее воспитание и потому еще долго останется во многих отношениях ребенком.

Меня удивило столь определенное высказанное Аннеке мнение: она обыкновенно воздерживалась от резких суждений; но затем я понял, что она старалась этим умерить то влияние, какое Гурт с каждым днем все больше приобретал над Мэри Уаллас. Герман Мордаунт твердо держался той же системы, и вскоре я убедился, что бедный Гурт не имел здесь других сторонников, кроме мисс Мэри и меня. После завтрака я пошел проводить Бельстрода до его казарм, тогда как Дирк остался еще беседовать с барышнями.

— Это действительно прелестная девушка, мисс Аннеке, — сказал Бельстрод, когда мы вышли с ним на улицу, — я положительно горжусь моим родством с нею — и надеюсь со временем вступить с ней в еще более близкое родство! — хвастливо добавил он.

Я невольно вздрогнул и взглянул ему прямо в лицо. Бельстрод самонадеянно улыбался, но был при этом совершенно спокоен и с легкостью светского человека продолжал:

— Я вижу, что моя откровенность вас удивляет, но я не вижу причины скрывать, что намерен просить руки этой девушки; мне, напротив, кажется, что порядочному человеку даже подобает громко заявить о своем намерении в подобном случае.

— Заявить? Да, конечно, самой девушке или ее семье, но не всем и каждому.

— Я, пожалуй, готов с вами согласиться в обычных случаях, но когда речь идет о мисс Аннеке Мордаунт, то человеколюбие требует не допускать, чтобы бедные молодые люди питали несбыточные надежды и тратили даром свои сердечные чувства. Ваши отношения к семье Мордаунт мне хорошо известны, но другие молодые люди легко могут проникнуть в эту семью с более корыстными намерениями. Не правда ли?

— Что же вы хотите этим сказать, мистер Бельстрод? Что мисс Мордаунт — ваша невеста?

— О нет! Она еще не дала мне своего согласия, но, с согласия моего отца, я просил ее руки у Германа Мордаунта, и это дело на мази. Приведет ли оно к желанным для меня результатам, об этом вы лучше в состоянии судить, чем я, потому что в качестве беспристрастного зрителя вернее можете оценить чувства мисс Аннеке ко мне, чем я сам.

— Вы забываете, что до сегодняшнего утра я целых шесть месяцев не видел ни вас, ни мисс Мордаунт. Неужели же вы все это время ждали ответа?

— Так как я считаю вас другом семьи, Корни, то не вижу причин скрывать от вас, в каком положении находится дело. Когда мы впервые встретились с вами, я уже объявил о своих намерениях и получил обычный в таких случаях ответ, что Аннеке еще очень молода, что она не думает о браке, что в Англии у меня еще живы родители, с которыми мне следует посоветоваться, что им тоже нужно время подумать и тому подобное, что обыкновенно говорится для начала. Все это я выслушал терпеливо, со всем решительно согласился и в заключение объявил, что намерен написать об этом отцу и повторить свою просьбу, заручившись его согласием.

— Ну, и это согласие пришло к вам с очередным почтовым судном? — спросил я, не допуская мысли, что можно колебаться принять в свою семью такую прелестную девушку, как Аннеке Мордаунт.

— Не могу сказать, что именно со следующим пакетботом, как вы предполагаете, но с одним из ближайших почтовых судов я действительно получил ответ от сэра Гарри, моего отца. Он слишком благовоспитанный человек, чтобы не ответить на письмо даже и в тех случаях, когда я его несколько настойчиво и преждевременно прошу о высылке мне денег. Я получил ответ отца, но, признаюсь откровенно, это не было ожидаемое согласие. Атлантический океан так ужасно велик, что для того, чтобы обсудить подобный вопрос и сговориться, требуется весьма много времени.

— Обсудить? Да что же тут обсуждать? Что может быть легче, как уверить сэра Гарри, что лучшего выбора вы не могли сделать, если только вам не откажут.

— Откажут мне? Вы очень наивны, милый Корни. Впрочем, это мы увидим, когда вернемся из Квебека.

— Но что же вам ответил сэр Гарри?