Сатья Саи Баба. Факир. Волшебник. Мудрец

Вернувшись на святое место, крестьяне снова закрыли вход камнем и закопали келью, решив, что нельзя нарушать волю великого гуру, скрывшего свое бывшее пристанище под землей.

Наутро жители обнаружили, что мальчик исчез. Место под деревом и то место, где была найдена келья, почитались в Ширди: там часто проводили службы.

В следующий раз Саи Баба появился в Ширди в 1872 году. В деревне Дхуп округа Аурангабад (штат Низам) жил состоятельный мусульманин Чханд Патила. Отправившись как-то в Аурангабад, по дороге он потерял свою лошадь. И сколько ни искал, не мог обнаружить даже следов своей пропажи. Вскоре все его дела в Аурангбаде были сделаны, и он пошел домой, неся за спиной седло.

В девяти милях от города он увидел под деревом манго человека, одетого в длинное платье, с короткой палкой в руках, похожего на факира. Когда Патила проходил мимо, человек окликнул его:

– Сегодня жарко, присядь в тень рядом со мной, отдохни…

Патила сел, положив около себя седло.

– Что за странная у тебя ноша? – спросил человек.

Патила рассказал ему о потерянной лошади и о том, что очень ее любил.

 –  Ну, это не большая беда… Думаю, ты еще сможешь найти свою лошадь…

 – Да как ее найдешь, – возразил Патила, – она убежала почти два месяца назад, и еще тогда я обыскал все окрестности… Наверняка если ее не похитили воры, то уже растерзали хищные звери…

 – Спустись к реке, – кивнул ему факир, – и я уверен, что ты сможешь отыскать свою пропажу…

Не очень доверяя незнакомцу, но все-таки страстно желая найти лошадь, Патила спустился к реке и через пару миль, в зарослях, обнаружил свою кобылу мирно пасущейся. Удивленный сбывшимся предсказанием, он вернулся к факиру под манговое дерево.

– Ну вот видишь, – сказал тот, увидев Патилу, – тебе не стоило так переживать… Садись, я угощу тебя табаком…

В руках факир крутил чилим, глиняную трубку. Патила заметил, что у него нет ни огня, чтобы поджечь трубку, ни воды, чтобы смочить ткань, которой оборачивают чилим. Однако после исполнившегося предсказания Патила считал, что этот человек, возможно, святой, поэтому беспрекословно сел и стал наблюдать. Факир же достал щипцы, с силой воткнул их в землю и извлек обратно уже с тлеющим угольком. Затем он ударил по земле короткой палкой, сатхой, и прямо из травы начала сочиться вода.

Затем он разжег чилим, смочил в воде ткань, обернул его и предложил Патиле. Тот с благоговением взял трубку, закурил и произнес:

– О, незнакомец, позвольте мне пригласить вас к себе в гости…

Факир кивнул:

– Хорошо. Я принимаю твое приглашение.

Когда же Патила встал и ожидал от факира того же, тот махнул рукой:

 – Следуй своей дорогой. Мне необходимо остаться здесь еще на некоторое время. Я приду к тебе завтра.

 – Как придете, вы же не знаете, где я живу?..

 – Не беспокойся. Это заслуживает еще меньше беспокойства, чем твоя пропавшая, как ты считал, лошадь…

Патила отправился в путь и, вернувшись в деревню, рассказал односельчанам об увиденном им чуде. Некоторые подняли его на смех, но когда на следующий день факир сам, никого не спрашивая, пришел к дому Патилы, жители села были весьма удивлены и даже немного испуганы.

– Что это за человек, – шептались они, – который совершает такие вещи?

Впрочем, в Дхупе Саи Баба прожил недолго. Племянник Патилы, сын брата жены, должен был взять в жены девушку из Ширди. Патила с родственниками отправился на свадьбу, и Саи Баба – вместе с ними. Вскоре все вернулись в Дхуп, но Саи Баба решил остаться в Ширди.

Многие говорили, что в Дхупе его тяготила жизнь среди людей. В Ширди он поселился в заброшенной мечети и ни с кем не разговаривал. Если его о чем-то спрашивали, он отвечал односложно, стараясь побыстрее закончить разговор.

В мечети он только ночевал. Днем чаще всего его видели или под деревом ним, или под деревом бабул, около ручья.

Все имущество Бабы составляли чилим, табак, оловянный горшок тамрел и одежда, которая была на нем. На голове у Бабы был перекрученный кусок белой ткани, который спускался от левого уха к спине. Никакой обуви он не носил, ходил босым. Сидел обычно на куске мешковины, лицом к югу, у священного огня дхуни, положив левую руку на деревянную ограду. По индийской традиции горящий огонь символизировал принесение в жертву эгоизма, желаний и греховных помыслов. Баба постоянно повторял «Аллах Малик», что означает «все принадлежит Господу».

Никто не мог понять: индус он или мусульманин. Баба знал все йогические практики, праздновал со всей деревней индуистский Рамнавами и был хорошо знаком с его церемониями. В то же время он допускал «сандаловую» процессию мусульман и с удовольствием позволял им в праздничные дни читать в уже ставшей его мечети намаз.

Как-то в праздник Мухарам некоторые мусульмане из Ширди предложили Бабе соорудить в мечети табут – символ гроба Хуссейна и Хасана.

Баба одобрил эту идею, но через пять дней сам вынес табут из мечети. Уши у Бабы были проколоты, что свидетельствовало об индуистской традиции, но те, кто видел, как он моется, говорили, что он обрезан по мусульманской традиции.