Сатира, юмор

– Да, коньки справные, что и говорить! Но, истинно говоря, держать их можно только для заведения потомства. Потому, запряги его в воз или, примером, в арбу, то останутся, безусловно, одни оглобли, а остальное перейдет в забвение праха – и домой пойдешь пешком! Што, неправильно? На таких коньках, дорогой товарищ, видать, и на конском фронте делишки подправляются! Што, неправильно?

– Отцы наши благодетели.
Мамы наши сожалетели.
Подайте темному, незрелому,
Заработать неумелому,
Войдите в сознание –
Взгляньте на мое сострадание…

– Этот конища с запалом?[22] Гражданин! Да вы лучше вдарьте меня по морде, но не употребляйте таких слов! Да где же у него запал, накажи меня Бог?! Настоящий конища довоенной продукции! И что ты в зубы заглядываешь? И зубы, и противной хвостовой полюс в исправности. Да этого коня хоть в подозрительную трубу разглядывай – все на своем месте! Что? Триста дорого? Ну, молись, двести девяносто и десятку на пропой! Не идет? Ну и за двести не пойдет. Нехай постоит. Воздуху не занимать. А кормов он по три дня не просит – все равно не даем! Походи, походи, товаришок! Ноги, видать, свои, не покупные. Походи!

– Ваша судьба, мадамочка, безусловная, но зависит она от одного ответственного короля из казенного дома. И загинаить король ваш признание какойсь-то блондинке, да вы не сумлевайтесь: с блондинкою у него антирес вроде как де-юре, а с вами дошло до факту, и видать это, дорогая, и по картам, и по вашей хвигуре…

А у вас, дорогой товарищ, недоразумение с трефовым королем.

По этой гризинатальной линии вроде тот король из контрольной комиссии, а по этой шпенпердикулярной – вроде из вашего учреждения.

И копаить, копаить король тот под вас разные ямы и закладаить фугасы.

И на пролетарское происхождение не надейтесь, оно у вас уже стерлось.

А мозоль эта – ни к чему. Это портфельная. Комиссия на нее не обращает внимание.

Женская линия у вас сильно разрослась и совсем знистожила линию алиментарную.

А этот горбочек – от водочки. Выпирает он черезмерно…

– Держи! Держи! Лови! Товарищ милиционер! Эта голая сволочь украла у меня коробку пудры! Без штанов, мерзавец, ходишь, а красть умеешь?

– Граждане! Прошу в район, не выражаться! Там все без вас будет сделано. По закону! В чем дело?

Кошмар

– Что? Женщина? Пустое! Куда ей! Детей рожать – правильно, полагается. Варить, стирать – штатные обязанности. Никто не возражает. А чтоб руководить наравне с нами – извините.

Так говорил своему приятелю Ковде гражданин Куценький, идучи 8 Марта в присутствие.

– И удивляюсь я, знаете, Владимиру Ильичу Ульянову-Ленину. Умный человек, а мог такое сказать: «Каждая кухарка должна научиться управлять государством».

Когда приятели сели в трамвай, Куценький продолжал:

– Ну, вот гляньте вы на эту кондукторшу. Куда она годится? Семь градусов мороза, а она уже билета не оторвет как следует. Видите, на пальцы хукает. А все ж туда – «управлять государством».

– Ваш билет? – спросила кондукторша.

– Льготный!

– А удостоверение есть?

– А то как же, – ответил Куценький.

– Предъявите.

– Сейчас.

Куценький долго обыскивал все карманы, лазил и в портфель – удостоверение не нашлось.

– А еще с портфелем, – сказала кондукторша. – Оштрафовать вас следовало б, да уже ради нашего дня не буду. Сходите, товарищ портфельщик.

Пришлось сойти.

– Вот гадюка! – пыхнул Куценький. – Уверен, будь кондуктором мужчина, никогда б такого не было. Оторвать билета не может, а права свои показывает.

На работе в тресте Куценького встретила регистраторша.

– А! Тов. Куценький! Поздравляю. Сегодня и вы погуляете даже больше нас. Мы лишь два часа, а вам, наверно, на целый день счастье подскочило.

– Какое счастье? – подивился Куценький.

– Да вас на сегодня вызывают в суд. По какому-то там делу. Зайдите ко мне, я вам повестку дам.

Когда в суде Куценький увидел, что его домработница Люба тихонько разговаривает с какой-то молодой женщиной в пенсне и с огромным желтым портфелем, он понял, какое счастье привалило ему на 8 Марта.

«Подала-таки стерва», – едва успел подумать Куценький, как открылась дверь, и секретарша суда объявила:

– Суд идет!

Вошли судьи: две женщины и один мужчина. Кресло председателя суда заняла пожилая женщина.

– Слушается дело по обвинению гражданина Сергея Пилиповича Куценького по статье…

Но Куценький уже не слушал.

«Упекут! – думал он. – Кругом одни женщины, женщины… Председатель – женщина, член суда – женщина, секретарь – женщина, защитник – женщина, истец – женщина. Кошмар!..

Суд недолго рассматривал дело. Все было ясно. Не платил домработнице Любови Приймаковой жалованье, два года не платил и в соцстрах, не давал выходных дней и отпусков, прописал ее в домовой книге как племянницу. Приговор – заплатить жалованье за два года.

Возвращаясь из суда, Куценький зашел в пивную и с горя напился. И попал в милицию.

В район его доставила женщина-милиционер, подобрав пьяного на площади, которая носила имя женщины – революционерки Розы Люксембург.