Сатира, юмор

– Да вы не умрете, – отвечает.

– Не я, а ты пока живой.

Дал, конечно. Такие у нас врачи. А инженеры, думаете, лучше? Ни подхода, ни линии к рабочему человеку. Был у нас на ХПЗ один такой. Не человек, а трудовой интеллигент.

– Продукция, – говорит, – у вас, товарищ Крикун, ни к черту не годится. Браку много. Подтянитесь! Нехорошо.

«Ах ты, – думаю, – гнида! Кому ж ты говоришь, а? Да, моть, я таких, как ты в семнадцатом без никоторого промфинплана тридцать семь штук в тачке вывез! А не веришь, так я тебе из дома контрольные цифры принесу. У меня записано. Из-за таких на заводе не удержишься, а потом говорят – летун, бездельник. И летаешь, потому не понимают рабочего человека. Разве летать – радость велика? Перешел я, к слову, с ХПЗ на „Свет шахтера“. Разве ж такие условия труда? Гудок не тот, трамвай не тот. Пивная далеко. Пока привык – неделю опаздывал. Мастер начал буровить. Свой же брат рабочий, а как мастером стал, так сразу на интеллигентскую точку потянул: „Продукция плохая, норма хромает“. Поучитесь, говорит, у наших ударников. Как сказал он это, так верите, у меня в нутре что-то перевернулось. Мне? Учиться? У ударников? У шпаны? Да, моть, я сам такой ударник, что уже и не знаю, по ком и ударять. Такая обида! Ну, думаю, ладно. Посмотрю я на твоих ударников. Хорошо. Подхожу…

Ну, товарищи-граждане! Такое увидел – выразиться не могу. Куриный смех. За ударного бригадира баба! В штанах, в кепке и курит… Ах!.. Ну! Браток, брось… Чтоб Петька Крикун у бабы учился! Не будет, браток, дела. Я, браток, бабу классовым врагом считаю. Меня баба раз так подсекла – вовек не забуду. На собрании обсуждали мы план. Беру я слово. „Да, – говорю, – так и так, неправильно составлен план. Переборщили. Разве можно, чтоб такие задания? Да и норма завышена“. После меня берет слово одна, значит, работница. Ну, баба. „Действительно, говорит, правильно заметил тов. Крикун – план составлен неудачно, не учли всех возможностей. Нормы выработки ошибочные, их надо увеличить“.

Как взяли меня на смех. „Что, – хохочут,-Крикун! Здорово тебя женский вопрос поддержал!“ Вот подвезла, гадюка! Тьфу! Под корень подсекла. Не могу я теперь на бабу смотреть. Разве понимает баба душу рабочего человека? Правда, теперь и мужики не те пошли. Свой брат, а присмотришься… Такая буза… Нет таких, чтоб настоящий рабочий. Чтоб свой в доску. Он или двадцатипятитысячник, или закон трактован до конца пятилетки. Тот соревнуется, этот кого-то на буксире тянет. Этот ударник, тот энтузиаст. Один выполняет, другой перевыполняет. Одного премируют, второму орден на блюдечке. Нет житья чистокровному рабочему! Эх! Трещит пролетариат!

Несчастные

Летом, начиная приблизительно так с июня и аж по октябрь, везде и повсюду на улицах, в садах, в театрах, в магазинах, в трамваях, поездах, учреждениях и т. д. появляется особая категория людей.

Не заметить их нельзя, они настырно лезут вам на глаза своим поведением, а чаще цветом загорелых лиц, нарочито оголенных шей, грудей, рук и ног.

Это – курортники.

Люди, которые только что вернулись с курортов.

Они громко разговаривают, рассказывают курортные анекдоты, смеются, корчат из себя веселых, жизнерадостных, беззаботных, счастливых.

Но не верьте им.

Все это – фикция, обман. Все это – для людского глаза.

На самом деле это несчастные люди.

Поговорите с ними внимательно и вы убедитесь, что это несчастнейшие люди нашей счастливой эпохи.

Я лично уже убедился, ибо разговаривал.

– Доброго здоровья, Кити.

– Ах, Сочи…

– И не думал менять псевдоним. Даже судебные исполнители уже привыкли описывать меня как Чечвянского. Как поживаете?

– Четырнадцать.

– Что?

– Взяла четырнадцать.

– Ах! Вы вон про что! Очень рад! Фунтов?

– Кило!

– Счастливая!

– Не очень. Против прошлого года не добрала кило.

– А-я-яй! Чем же объяснить такую катастрофу? Малым процентом озона в сочинском воздухе или, может…

– Ах! Какие там вазоны… Питание. Так намучилась!.. Масла мало, яиц мало, молока мало, мяса мало, хлеба мало, фруктов мало…

Иван Иванович! Здрас-с-с… Ишь! Прямо арап! На хлебозаготовках шпарились?

– Как раз… Из Ялты вчера вернулся.

– Из Ялты? Чудесно! Сколько взяли?

– Ой, не спрашивайте. Даже пуда не набрал.

– Неужели? Как же вы пережили такой удар? Подумать только: замдира треста и беспудовый, можно сказать, человек…

– Как пережил? Выстрадал. Вон как. Сплошная мука!

– Да в чем дело?

– Не знаете? С питанием ужас… Масла мало, сала мало, яиц мало, сыру мало, мяса мало, курей мало, винограду мало, хлеба, да и то черного, мало… Бывайте… Ох-хо-хо!

– Какой чудный загар! Евпатория?

– Новый Афон.

– Сколько взяли?

– Представьте, похудела.

– Да не может быть! И вы так спокойно про это говорите? Я всегда говорю, что сама природа назначила вас для героических поступков. Такой характер… Скала! Гранит!

– Скала. Уже неделю с этой скалы капают слезы. Подумать – похудеть после курорта… Весила пять тридцать девять, а сейчас пять тридцать четыре. Пять фунтов, понимаете вы, бездушный мужчина!

– Понимаю, понимаю, без пяти фунтов женщина. Да «как дошла ты до жизни такой»?..