Сатисфакция (сборник)

Как же я мечтал найти этих женщин… например, после авиакатастрофы, чтобы они были раненые или больные… найти их в снегах или во льдах. Найти их там, вынести на руках, спасти, вылечить, выходить и быть вознаграждённым… В каком направлении была бы награда, я уже догадывался. Но главное было не это, главное было: а что я в этот момент почувствую? Что это будет? Ведь я же ещё не чувствовал! Но это мне предстоит. Я же непременно когда-нибудь почувствую. И будет ли это так же сильно и прекрасно, как я этого хочу? А я этого так хочу!!! Никого не нашёл ни в снегах, ни во льдах. Но, наверное, этого со мной не случилось по той простой причине, что я ни разу не был в таком месте, о котором можно было бы сказать: «Ага! Вот они, снега или льды!»

Но когда я в первый раз в жизни целовал женщину… точнее, тогда, когда губы женщины были в секунде от моих, я в тот момент думать, конечно, не мог, но внутри меня звучало: «А МОЖЕТ БЫТЬ, ЕСТЬ ДРУГОЙ СПОСОБ?! Ведь я не умею, я боюсь. И ещё я понимаю, что там, за этой секундой, будет космос и другая жизнь. А я боюсь этого космоса. И я другой жизни не знаю. А ещё за этой секундой что-то безвозвратное. Я не хочу взрослеть! Да к тому же все так делают. Может быть, есть другой способ?! Я не хочу, как все»……… Но тут секунда закончилась, и губы приблизились вплотную, и глаза закрылись, и БАБА-А-АХ!!!!! Ну и точно, космос и другая жизнь. А был шанс изобрести новый способ. Шансом не воспользовался. Не жалею!

А вообще странное дело с фотографиями. Я имею в виду не с моими теми фотографиями, а вообще с фотографиями. Например, смотришь на какую-нибудь фотографию, которой сто лет. На ней человек, который жил сто лет назад. И он в такой шляпе, с такими усами, в таком пальто, в таких туфлях и с такой тростью, что даже подумаешь: «Он так что, по улице ходил, что ли?» Или на таких фотографиях у женщин такие платья, что невозможно представить, как они ходили в туалет. Или смотришь какую-нибудь киноленту, которую тоже снимали сто лет назад каким-нибудь ручным киноаппаратом. И на этих кинолентах люди же очень быстро передвигаются. И лошади семенят ногами. Но главное, глядя на эти чёрно-белые кадры, невозможно себе представить, что там, где это снимали, было всё цветное. И что воздух там был такой вот прозрачный, как сейчас. Невозможно себе это представить, потому что там воздух – это такие мелькающие царапинки и крестики. И все эти люди и лошади уже давно умерли.

А если идти по кладбищу и увидеть на каком-нибудь скромном надгробии фотографию того человека, который там похоронен. Но на фотографии-то живой человек. Когда он фотографировался, он же был живой. Это потом родственники выбрали именно эту фотографию. Или заходишь в какое-нибудь здание, а там, в фойе, висит фотография с траурной ленточкой, и написано, мол, коллега умер, хороним тогда-то. Или открываешь газету, а там фотография и заголовок: такой-то спортсмен разбился или министр не дожил до шестидесяти, или учёный не довёл до конца свой эксперимент. И на всех фотографиях живые люди. Которые, когда фотографировались, даже старались как-то выглядеть получше…

А каждый из нас довольно часто фотографируется. И надо же понимать, что в принципе любую нашу фотографию могут выбрать для надгробия или для фойе. Любую! Ну или если есть заслуги, для газеты. Любую! Но об этом тоже всерьёз не стоит думать. Особенно когда фотографируешься. Иначе очень странные фотографии будут получаться.

А как об этом не думать, если я уже подумал?!

Можно, конечно, попробовать подготовиться. Пойти в фотоателье или пригласить профессионального фотографа и сделать торжественный и печальный портрет. Или, наоборот, весёлый, дескать, я плевал на смерть. Но потом-то эти фотографии на стенку-то не повесишь! Подпишешь на них, для какой цели эти фотографии были сделаны, уложишь их в папочку и куда-нибудь в стол. А потом через пару лет будешь перебирать бумаги в столе и подумаешь: «Так, что это у меня здесь за папочка такая? Ну-ка посмотрим… О, чёрт!» И уберёшь эту папку куда-нибудь так далеко, что, когда фотографии понадобятся, их не найдут и возьмут любые. Так что нет шансов подготовиться.

А с другой стороны, хочется ли знать, какая там будет фотография, а главное, когда? Да не очень хочется. Но мы так легко говорим слово «хочу». А с тем, чего действительно хочется, так трудно разобраться. С этим труднее разобраться, чем что-то почувствовать. Чего мы по-настоящему хотим в той или иной ситуации? Чаще всего нам кажется, что мы чего-то хотим. Потому что привыкли этого хотеть. Очень сложно разобраться с тем, чего хочешь. Но слово «хочу» мы говорим легко.

Например, легко говорим: «Извините, я хочу в туалет»…

А, по-моему, хотеть в туалет невозможно! Как можно хотеть в туалет?! Особенно если он в поезде или на вокзале. Туда надо или туда необходимо. Но хотеть в туалет – это как минимум странно. Но мы, не задумываясь, так говорим.