Сато (СИ)

— Я понимаю, что вся эта история наложила на тебя определенный отпечаток, — начал Костя. — Но я не жертва. Понимаю, что ты будешь со мной спорить, доказывать, что в детстве моя мать нанесла мне травму и тому подобное. Я не отрицаю, родители создали все возможные условия для того, чтобы у меня поехала крыша, но… Я довольно четко помню момент, когда принял решение уйти. Нет, не перебивай! Ты мне начнешь цитировать свои учебники по психологии. Не надо. Посмотри на одну простую вещь. Я принял решение уйти. Неважно, почему, но решение принадлежало мне. Просто поверь, что не существовало лучшего варианта. Любой другой оказался бы еще хуже. Детские травмы ужасны до тех пор, пока мы не поймем, что нанесли их себе сами, приняв решение исчезнуть, быть хорошей девочкой, быть сильным, всегда слушаться маму и так далее. Ответственность лежит на нас самих. И принимаем мы это решение не только и не столько под давлением родителей, сколько из желания получать их любовь. Нет, даже не любовь, а ее проявления. Мы продаемся за одобрение, если угодно. Это можно назвать сделкой с дьяволом, ибо, принимая такое решение, мы продаем душу за любовь, но при этом лишаемся возможности любить. Предаем себя, решив быть теми, кем не являемся. Ты ведь не будешь спорить, что человек, который не любит себя, не может по-настоящему любить других? Хотя бы в рамках ваших же психологических учебников любовь к себе и любовь к другим ничем не отличается. Да, я, конечно, увлекся психологией. Я бы сказал, что психологи изобрели велосипед, переложив на современный язык религиозные тексты, описанные там инструменты и практики. Ладно, я не об этом. Так вот, я четко помню момент, когда принял решение уйти, и так же хорошо помню, как появился Сато. Я стал наблюдателем в своем собственном теле. Я все видел, слышал, чувствовал, но ничего не делал. Тело само двигалось, принимало решения, ело, пило, жило. Я мог наблюдать, а мог отстраняться. Как видишь, это уже не похоже на диссоциативное расстройство, хотя вполне сойдет за шизофрению. Это не так важно. Скажи, ты понимаешь, какой удивительный дар я получил благодаря тому, что в моей голове поселился контр-адмирал?

— Раз уж ты теперь подкован в психологии, — хмыкнула Даша, — то сейчас практически идешь по учебнику. Прямо сейчас ты практически классический шизофреник.

— Ты все время пытаешься втиснуть меня в какие-то рамки, — хмыкнул Костя. — Ты хотя бы понимаешь, чего стоит осознать, что я и мое тело — это не одно и то же? Понимаешь, какой уровень свободы это создает? Шизофрения? Плевать, что это. Это свобода.

— Свобода в том, чтобы смотреть, как твое тело без тебя живет? — хмыкнула Даша.

— А твое тело разве делает не так? — улыбнулся Костя. — Неужели? Даже решения принимаешь не ты, а твой мозг. Который только постфактум сообщает тебе об этом. Мне же не надо рассказывать тебе об эксперименте с двумя кнопками?

— Не надо, — покачала головой Даша. — Тут я согласна. Решения не в нашей компетенции, мы можем только объяснить их, а не принять.

— А наши неврозы? Не они ли управляют нашим телом? Посмотри на моих родителей, они прожили почти всю свою жизнь автоматически. Манипуляция, реакция, манипуляция, реакция. Они чем-то управляли?

— Они, может, и нет, но…

— Но ты не такая, да? Ты психолог. Поэтому детских травм у тебя не было! Ты не принимала решений быть хорошей девочкой, помогать людям, усердно трудиться. Не было такого?

— Было, но…

— И ты живешь, исходя из этих решений. Вся твоя жизнь — результат этих решений. Все твои поступки обусловлены либо неврозами, либо травмами, все твои решения — механическая работа мозга. Так и что? Ты не заперта в теле? Оно не живет без тебя?

— В некотором смысле — да, но…

— Не в некотором. В прямом. Я не сразу понял, как это освобождает. Но именно Сато дал мне эту возможность. Не сразу — в семь лет такое не охватить, наверное. Но позже. И знаешь, когда он отстранился, ничего не изменилось. Я вроде бы стал полноправным хозяином тела, но… оно и без меня справлялось. Это и есть настоящая свобода. Понимаешь?

— Ты снова идешь по учебнику, я могу буквально процитировать! Как же там было… Гений шизофреника в мастерстве акробатических прыжков с одного логического уровня на другой, в смене логических построений, с одновременным сигнализированием, что он остался на прежнем уровне!

— Ты не закончила цитату, — хмыкнул Костя и продолжил ее сам: — Подобно Христу, совершающему окончательный и величайший прыжок из класса деяний в класс всех классов, имя которому — бытие. Палацолли знала, о чем говорила, но смогла только описать признаки, как по мне, а не проникнуть в суть явления. Ведь вся логическая чехарда служит только одной цели — заставить твои мозги сдаться. Чтобы ты начала чувствовать.

— Да что чувствовать?! У меня над головой космический корабль! Весь мир перевернулся с ног на голову! А теперь ты втягиваешь меня в безумие, пытаясь доказать, что быть запертым в своем теле — это здорово.