Саттри

Пошарь тут, если хочешь, крикнул издали мужчина. Только меня не доставай. И ничего не сопри. Он скрылся в будке, и Хэррогейт толкнул ворота и вошел. Створку утяжеляла связка шестерней на цепи, и она мягко закрылась за ним. Воздух был густ от гумуса, и он чуял аромат цветов. Белый дурман с бледными странными раструбами и колокольчики средь обломков. Здоровенные мосластые розовые кусты, покрытые умирающими цветками, которые обрушивались при касании. Флоксы лавандовые и розовые вдоль покосившейся стены из шлакоблоков, и вербейник, и водосбор посреди железного нутра автомашин, разбросанного в траве. Он подошел к сараю и заглянул в открытую дверь. Человек растянулся на автомобильном сиденье.

Эй, сказал Хэррогейт.

Человек поднял предплечье от лица. Да что ж тебе надо-то, во имя господа? сказал он.

Хэррогейт вглядывался в сумрак этой будки, набитой добром, спасенным в катастрофах на шоссе. Из автомобильного радиоприемника слабо неслась кантри-музыка. Черными сомкнутыми колоннами высились шины, и повсюду, гноясь сухой белой пеной, валялись аккумуляторы.

Я ищу старину Саттри, сказал он.

Тут нет такого.

А где есть, как прикидываете?

В Паутинном городе.

Это где ж такой?

В паучьей жопке.

Старьевщик снова прикрыл глаза предплечьем. Хэррогейт смотрел на него. В будке было невероятно жарко и воняло варом. Он рассмотрел нелепое собрание автозапчастей. Вы старьевщик? спросил он.

Те чё надо?

Ничё.

Чё продаешь?

Ничё я не продаю.

Ну, так давай его купим или продадим.

Вы ж говорили, что закрыты.

Теперь открыт. У тя, наверно, уйма колпаков, какие сам спер.

Нет, нету.

Где они?

Нет у меня ничё. Я только что из работного дома за то, что арбузы крал.

Никаких арбузов я покупать не стану.

Хэррогейт перемнулся на другую ногу. Одежда на нем не шевельнулась. Вы тут живете? спросил он.

М-мм.

Ништяк. Спорить могу, можно было б себе такое местечко сварганить за, считай, ничто, правда ж?

Носки у человека смотрели в потолок и теперь разошлись и сошлись вновь жестом безразличия.

Ух как бы мне своего такого местечка хотелось.

Человек лежал.

Эй, сказал Хэррогейт.

Человек застонал и перекатился, и сунул руку под сиденье машины, и достал квартовую банку белого виски, и выпрямился как раз для того, чтобы влить выпивку себе в утробу. Хэррогейт наблюдал. Человек умело закрыл разъемную крышку и, уложив полупустую банку себе повдоль ребер, еще раз провалился в отдых и молчанье.

Эй, сказал Хэррогейт.

Он открыл один глаз. Батьшки, произнес он, да чё с тобой такое?

Ничё. У меня все в норме.

Работу хочшь?

Делать чё?

Делать чё, делать чё, сказал потолку человек.

Чё за работа-то?

Человек сел и скинул ноги на глиняный пол, банка прижата сгибом руки. Он потряс потной головой. Через минуту взглянул снизу на Хэррогейта. Нету у меня времени возиться с теми, кому слишком жалко работать, сказал он.

Я поработаю.

Ладно. Вишь вон там передок «форда» сорок восьмого? С тряпичным верхом?

Не знаю. Там их сколько-то.

Этот как новенький. Мне из него обивка нужна, пока не испортилась. Сиденья, коврики, дверные панели. И почистить их надо.

Чё платите?

Чё возьмешь?

Хэррогейт посмотрел в землю. Черная металлическая стружка с мелкими деталями в ней затавоченной мозаикой. Два доллара возьму, сказал он.

Я те доллар дам.

Доллар с половиной.

По рукам. Вон в том ящике ключи и отвертка. Сиденья откручиваются с-под низу. Дверные и оконные ручки там подпружиненные, на них давишь да выбиваешь шпильку гвоздиком. Подлокотники свинчиваются. Когда все вытащишь, у меня мыло есть, а сбоку от дома кран.

Ладно.

Человек поставил банку и поднялся, и двинулся к двери. Показал на машину. Ее сплюснуло до половины всей длины. И козырьки от солнца тоже прихвати, сказал он.

Чё с ней было?

В лоб с полуприцепом столкнулась. Спидометр на риске застыл. Сам увидишь.

Хэррогейт с некоторым изумленьем оглядел машину. Сколько в ней было?

Четверо или пятеро. Кучка мальчишек. Одного в поле нашли дня через два.

Их убило?

Старьевщик взглянул на Хэррогейта свысока. Их что?

Их убило.

С чего бы. Думаю, один себе коленку поцарапал, вот и все.

Ёксель, не понимаю я, как их смогло не убить.

Старьевщик утомленно покачал головой и вновь зашел внутрь.

Хэррогейт взял ящик с инструментами и вышел к машине. Потянул одну смятую дверцу и подергал ее. Обошел к другой стороне, но на той дверце не было ручки.

Эй, сказал он, вновь встав в дверях будки.

Чё еще?

Залезть не могу. Дверцы заклинило.

Может, поддеть придется. Залезай через верх да прихвати домкрат вон из тех и кой-каких упоров. И хватит меня доставать.