"Сатурн" почти не виден

— Я же говорю не о том времени, о котором думал фюрер, — продолжая морщиться, сказал Фогель. — Я — о времени, которое отведено для нас, для нашей работы. Одно дело, когда мы знали, что Москва будет взята в этом году, и совсем другое, если это откладывается еще на год. В первом случае от нас требовалось не столько вести разведку, сколько заняться диверсией, и Мюллер в этом был прав. А что теперь?

— Вас не поймешь: то Мюллер не прав, то прав, — усмехнулся Рудин.

— В принципе он прав, — повторил Фогель. — А детали — это детали. Но теперь-то снова нужна разведка, прежде всего разведка!

— Это уж не в моей компетенции, — вздохнул Рудин.

Выпили еще по рюмке.

— Вчера нам поставили задачу, — сказал Фогель. — Голова кругом идет. Раньше мы хоть знали: наше дело — зона Москвы. А теперь мы должны свой фронт расширять беспредельно. А вы нас кадрами для этого обеспечите? А, Крамер?

— Я уверен в немецкой организованности, — ответил Рудин. — Если нужно, все для этого будет сделано. А сам я сошка маленькая.

Рудин попрощался и ушел. Конечно, сейчас он имел возможность попытаться выяснить у Фогеля, что произошло вчера. Но делать это было неосторожно.

В столовой находились почти все преподаватели школы. Рудин сразу заметил, что все они давно поужинали, но не уходили и, видимо, обсуждали все то же — что было вчера.

Когда Рудин вошел, разговор сразу затих. Рудин сел за свободный столик и заказал ужин. Преподаватели молча стали уходить из столовой. Только преподаватель шифровального дела Салаженков остался и подсел к столу Рудина.

— Можно на минутку? — спросил он.

— Пожалуйста! — Рудин улыбнулся. — Что это тут у вас за совещание было?

— Какое там совещание… — Салаженков со злостью придавил сигарету в пепельнице. — Слухи перебалтывали. Вы случайно не знаете, что за начальство вчера приезжало?

Рудин рассмеялся.

— Такое впечатление, будто вы в первый раз узнаете о приезде начальства.

— Но нас никогда при этом под арест не сажали!

— Какой арест? — удивился Рудин.

— Будто вы сами вчера не просидели весь день дома? — усмехнулся Салаженков.

— Ах, вон что! Ну и как это расценивают ваши коллеги?

— Кто-то принес слух, будто нас ликвидируют, — помолчав, тихо сказал Салаженков. — Вы ничего такого не слышали?

— Ерунда, Салаженков, нас не только не ликвидируют, нам придется работать еще больше.

— Это вы что, свое мнение говорите или что-нибудь знаете?

— Знаю, — убедительно ответил Рудин.

Салаженков посидел еще немного для приличия и ушел. Самое главное он выяснил и теперь, наверное, поспешил успокоить своих коллег.

Ну что ж, первый итог этого дня не такой уж плохой. Что бы там вчера ни произошло, ясно одно: господам абверовцам вчерашний день ничего приятного не принес, и они нервничают. Ну а челядь, та паникует. И все это неплохо. Но что же все-таки стряслось вчера? Фогель, конечно, знает, но расспрашивать его опасно. Вернее держаться позиции железного оптимиста, не проявлять никакого интереса ко вчерашнему и этим вызвать Фогеля на откровенность. Ему ведь явно хочется поделиться своими мыслями, а друзей у него тут нет и рано или поздно он придет к Рудину.

Рудин не ошибался. Не мог он только подумать, что Фогель придет так скоро — в тот же вечер. Рудин уже лег спать, когда в дверь его комнаты осторожно постучали. Это был Фогель, и, судя по его виду, с бутылкой коньяку он разделался в одиночку.

— Прошу извинить, вы уже спите? — с недовольной интонацией спросил он и сел на край постели.

— Честно говоря, мне хотелось отоспаться, — устало ответил Рудин. — Правда, я выбился из сил.

— Неправда, — раздельно произнес Фогель. — Вы отдыхали весь день вчера, «когда мы слушали руководящий реферат генерала Лахузена. Вот я действительно устал. Крамер, я зверски устал! — Он прислонился к спинке кровати и закинул назад голову. — Но я устал, Крамер, не физически, я думать устал.

Рудин, уже хорошо зная пристрастие Фогеля, выпив, пускаться в философствования, с внутренним вздохом смирился со своей судьбой. Надо слушать и надо спорить — ведь может случиться, что именно сейчас Фогель и расскажет о вчерашнем. Кое-что он уже сказал.

— Вы извините меня за то, что я лежу? — спросил Рудин.

— Делайте что хотите, — безразлично произнес Фогель.

Рудин решил все же привстать, отодвинул в сторону подушку и так же, как Фогель, облокотился на спинку кровати.

— Понимаете, Крамер, я хочу все понять сам, — сказал Фогель.

— Весьма похвальное желание, — улыбнулся Рудин.

Фогель только мотнул головой, точно пропустил мимо себя реплику Рудина.