«Сатурн» почти не виден

«Имеются основания предполагать, что «Сатурн» начал заброску к нам агентуры по новой системе, когда засылаемые агенты-одиночки умышленно лишены средств связи и снабжены только оружием и взрывчаткой. Они должны выполнить одно задание диверсионного или террористического характера и возвращаться обратно. Агенты, о которых мы были вами предупреждены и которые были нами взяты, об агентах нового типа ничего не знают. Однако в одном случае такой агент оказался воспитанником школы «Сатурна». Необходимо, чтобы Рудин немедленно занялся выяснением этого вопроса. Почему так задерживается операция в отношении Щукина? Привет. Старков».

Марков не успел подумать над радиограммой, как прозвучал резкий сигнал, означавший, что в штольне к перекрытию кто-то приблизился. Посторонним этот человек быть не может. Снаружи у входа в штольню находится пост охраны, и в случае опасности он должен был не только преградить путь, но и дать знать об опасности. В штольню направился боец охраны, и спустя несколько минут он вернулся вместе с Кравцовым, по лицу которого Марков сразу понял: что-то случилось…

— Пропал Добрынин, — сообщил Кравцов, забыв даже поздороваться.

— Как это пропал? — спокойно спросил Марков, показывая Кравцову на стул. — Садитесь. Ну, ну?

— Позавчера он должен был встретиться со мной, но не пришел, — рассказывал Кравцов. — Сегодня я решил сам съездить к нему в поселок. Дома его не оказалось, а в комнате у него все перевернуто вверх дном. На стене кровь. Я пошел в госпиталь — никто ничего не знает. Заглянул к начальнику госпиталя Курасову. Он увидел меня — смотрю, усмехается. Я ведь его, если помните, вербовал для гестапо, но он тогда наотрез отказался. Он сразу спрашивает у меня: «Небось приехали искать вашего агента лейтенанта Сорокина?» Я ему говорю, что мне действительно нужен лейтенант Сорокин, но что моим агентом он не является. «Бросьте темнить, — заявляет Курасов, — он сам заявил, что является вашим агентом, и скажу вам прямо: с такими агентами вы далеко не уедете, до самой стенки можете допереть». Я потребовал, чтобы он не говорил загадками. Тогда он говорит: «У нас есть свое гестапо — генерал Пулька и его отдел при Власове. Надо думать, — говорит, — они официально сообщат вам все о вашем агенте. Не завидую вам. А я вам ничего не скажу, не уполномочен…» Так ничего больше я и не узнал. Вернулся к себе в гестапо и сразу же доложил Клейнеру о пропаже нашего агента в поселке и рассказал о своем разговоре с Курасовым. Клейнер отнесся к этому абсолютно спокойно, сказал: «У ваших соотечественников все время происходят всякие дрязги». Я высказал опасение, что они могут приписать моему агенту бог знает что и я буду выглядеть полным дураком. Но Клейнер попросил меня не беспокоиться. «Я, — говорит, — знаю вас достаточно хорошо». Этот мой разговор с ним происходил сегодня поздно вечером. Я решил немедленно все сообщить вам, но до сих пор не мог вырваться…

ГЛАВА 46

Разведчику должно везти. Однако везение везению рознь. Иногда это везение выглядит попросту неправдоподобно — такова профессия разведчика, если смотреть на нее взглядом постороннего человека, не понимая, что везение здесь — только точная и талантливая работа. Но если разведчику один раз не повезло, это почти, как правило, означает конец его деятельности, а может, и конец его самого. Разведчик, как и сапер, может совершить грубую ошибку лишь один раз.

Скажем, рядом с Кравцовым в гестапо появился опасный Таубе и возникла необходимость его убрать. И Кравцову вроде везет: Бабакин узнает, что Таубе интересуется золотишком. На этом строится план устранения гестаповца. Слепое везение всегда случайно. Но разве здесь был случай? Нет. Марков учил Кравцова искать у Таубе то порочное, что связывало его с черным миром гестапо. Однако это порочное открыл в Таубе не Кравцов, а Бабакин. Это что, тоже случай? Нет. Для этого и расставлены сети, чтобы в них попадалась рыба. Когда еще в Москве разрабатывался план действий оперативной группы Маркова, торговая должность была избрана для Бабакина именно в расчете на то, что он станет притягательной точкой для алчущих наживы гитлеровцев. В данном случае сработал этот расчет. Только и всего. Нет, нет, когда кажется, что разведчику везет, это значит прежде всего, что он хорошо работает и элемент случая в его судьбе может быть не больше как случаем, иногда счастливым, а иногда и трагическим.

Но что же случилось с Добрыниным?.. После разговора с Марковым он не отвечал на заигрывания Курасова и терпеливо ждал. Никаких движений навстречу. Курасов и тот его человек при Власове сами должны поставить себя в положение, когда пути назад у них не останется. И только когда они настолько раскроются перед Добрыниным, что будут находиться целиком в его руках, только тогда он и сам что-то предпримет. Одновременно он искал себе новую цель и вел разведку.

Воскресным утром его разбудил Курасов.

— Как не стыдно дрыхнуть в такой денек? — сказал он, показывая на окно, за которым сверкал белый солнечный мир зимы. — Пошли на лыжах.