«Сатурн» под прицелом Смерша

«Их, немцев, много… Очень много и техники у них. По горло идут сытые, наглые, но уставшие то ли пешими переходами, то ли их скоростью. Как будто на новой границе они стояли уже несколько лет гарнизонами и там работали все это время заводы. Где и когда мы недоглядели? Или не туда смотрели? Кто виноват в происшедшем? Наверное, не найдут — стрелочников рядовых тут не может быть. Стратеги ошиблись! Но все равно пострадают генералы, а враг выбьет массу красноармейцев. Впереди нас ждут серьезные неприятности. Пока мы оглушены позором понурого бегства и частим в дыхании. Еще чуть-чуть, глубоко выдохнем и так же вдохнем — соберемся и вмажем. Непременно это случится. Не должно быть такого, чтобы в болезненных корчах умирала великая держава. Мне и стыдно, и больно это наблюдать. Больные последние тридцатые годы существования Союза запомнились нелепой суетой поиска виновных «врагов народа». Все было дергано, непоследовательно, истерично. Мы топаем по жаре, одурманенные зноем и, кажется, солнце плюется плазмой. Скорее бы наступила прохладная осень или горячая зима. Мы выдержим, они — нет».

С такими мыслями Козлов воевал в открытых боях с противником. При разделе большого партизанского соединения «Дедушка», Козлов со своей группой попал в плен карателям, переодетым в советское обмундирование.

Но потом он расквитается с нацистской абверовской элитой в разведшколе «Сатурн». Бои под Смоленском надолго запомнились старшему лейтенанту Козлову своей ожесточенностью и с той, и с другой стороны. РККА держала немцев на этом театре военных действий два месяца, давая столице и Ставке подготовиться к отпору через контрнаступление.

Смоленск, Вязьму и Ржев он считал пистолетами, приставленными немцами к виску Москвы. И ее он защищал на этих направлениях…

Директива № 35

В тылу войск противника, в районе западнее и северо-западнее Вязьмы… все еще героически дрались наши окруженные 16, 19, 20, 24 и 32-я армии и оперативная группа генерала И. В. Болдина, пытаясь прорваться на соединение с частями Красной армии.

Но все их попытки оказались безуспешными.

Георгий Жуков

Эпиграфом служит цитата из книги маршала Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления». Цензура снимала с текста рукописей маршала правду о Вяземском и, особенно, Ржевском побоище, в котором он отличился не так, как хотел. Но об этом будет рассказано ниже. Следы партийных цензоров проявлялись в каждом из первых десяти изданий. Причем полководец так и не назвал события под Вязьмой трагедией, когда соединения и части Красной армии были раздавлены, разметаны, уничтожены и пленены быстро продвигающимися «коричневыми» ордами.

Даже Маршалу Победы партийные функционеры не позволяли привести конкретные цифры наших потерь. Думается, он их знал до цифири без нуля.

Длительное время страницы книги Великой Отечественной войны — этой страшной бойни — вырывались или замазывались. Это сегодня, когда открылись многие архивы тех событий, становится ясно, что подвели не солдаты и командиры, а политики и некоторые полководцы. Когда котел «закрылся», оплакивать в той гремучей обстановке павших, раненых и плененных было некогда и некому. Враг, стремясь захватить советскую столицу сходу, сделал ставку на использование «гудериановских» танковых «клиньев» или «ножей» с севера и юга. Они, эти нацистские клинья, раскалывали и разрезали на сегменты соединения и объединения РККА, а потом при разрушенной системе управления войсками добивали или пленили наши части и подразделения.