Сатурнин

Я, например, никогда не рассказывал эту галиматью об акуле и штативе фотоаппарата, однако представьте себе каково вам будет, если самый прекрасный девичий рот слегка искривится в недоверчивую усмешку и скажет: „Вы и акула?“ — Вполне понятно, что некоторые мои решения вытекали из желания получить когда-нибудь возможность ответить: „Да, мадемуазель Барбора, я и акула, я и лев, я и любая опасность в мире!“

3

Мадемуазель Барбора

Проигрываю три сета в теннис

Сатурнин строит тренировочную стенку

Необычное соглашение с владельцем судна

Доктор Влах произносит речь об упадке ремесел

С мадемуазель Барборой Тэребовой я познакомился на теннисном корте. Она была звездой пригородного теннисного клуба, членом которого был и я. Я смотрел на нее, когда она, прекрасная и недоступная, приходила тренироваться со своим тренером, или с каким-нибудь выдающимся игроком. Я могу поблагодарить Пепика за то, что наше знакомство зашло за пределы моих любезных приветствий и ее любезных, но холодных ответов.

Разрешите представить вам этого Пепика. Он является неотъемлемой частью клубного инвентаря, ему двенадцать лет, он собирает мячи, забытые ракетки, курит и отлынивает от посещения школы. Несмотря на свою молодость, он слывет знатоком женских ног, которые он старательно рассматривает во время исполнения своих обязанностей. Он категоричен в своих суждениях, и всем известно, что единственные ноги, выдержавшие его критику — это ноги мадемуазель Барборы.

Представители мужского пола среди членов клуба надрывались со смеху, когда Пепик разглагольствовал в их кругу. По-моему такого рода забава крайне безвкусна. Даже если не принимать во внимание крайнюю молодость Пепика, остается тот факт, что благовоспитанный молодой человек не станет рассматривать дамские ноги. Даже, если ему представится для этого удобный случай.

За пол часа до того, как я познакомился с мадемуазель Барборой, мне как раз такой случай представился. Я сидел в шезлонге перед зданием клуба, а мадемуазель Барбора стояла на открытой веранде. Она поджидала тренера и часто поглядывала на часы. Мой шезлонг увенчивал полотняный козырек, который защищал меня от солнца и одновременно мешал видеть верхнюю половину фигуры мадемуазель Барборы, так что я мог спокойно рассматривать ее ноги, не подвергаясь опасности быть замеченным при такой нетактичности.

Я невольно подумал, как благодарны были бы некоторые члены за такой случай. С каким удовольствием они рассматривали бы эти точеные загорелые ноги с тонкими щиколотками, стройные голени и округлые икры, девичьи колени и крепкие бедра, вытренированные спортом, на которых солнце образовало волнующую черту загара в том месте, где они исчезали в ослепительно белых шортах. Они заметили бы небольшой шрамик на левом колене и догадались бы, что это память о прошлогоднем падении на лыжах. В общем они были бы весьма благодарны за такой случай и даже не подумали бы продолжать читать газету, как это сделал я. 

Мадемуазель Барбора так и не дождалась тренера и была этим, по-видимому, раздосадована. Она о чем-то спросила Пепика, который пожал плечами и ткнул пальцем в мою сторону. Потом он подошел ко мне и спросил, не хочу ли я сыграть с мадемуазель Барборой. Я сказал, что это доставит мне огромное удовольствие, однако он передал мои слова мадемуазель Барборе таким образом, что только посмотрел по направлению к веранде, и сказал: „Идет“.

Мадемуазель Барбора улыбнулась мне, и тут я должен кое-что сказать вам: что у нее красивые ноги, это еще не все — у многих женщин красивые ноги, но такого рта как у нее я еще никогда не видел. Все ее очарование заключается в этих замечательных устах. Даже когда я уже давно был с ней знаком, я не был уверен в цвете ее глаз, потому что когда бы я с ней ни говорил, я всегда смотрел на ее рот.

Я сыграл с ней три сета и все проиграл. Это было мне не особенно приятно, но в душе я утешал себя тем, что она подумает, будто я это делаю из-за рыцарских чувств. Однако, как ни странно, она этого не подумала, а после игры сказала, что еще не видела, чтобы кто-нибудь колотил мячи справа также плохо как я. Еще более отрицательно она выразилась и моей подаче. Она заявила, что я подаю как бабушка. Не люблю, когда молодая дама выражается подобным образом. Не подумайте, конечно, что я защитник салонной пустой болтовни и что мне было бы приятнее, если бы после состязания, в котором моя роль была столь незавидна, я услышал от мадемуазель Барборы такие, например слова:

„О, вы играете бесподобно! Давно уже я не играла с таким удовольствием. Вы любите теннис?“