SAUDI, INC. История о том, как Саудовская Аравия стала одним из самых влиятельных государств на геополитической карте мира

Абдалла Тарики мало продвинулся в реализации своих арабских националистических идей в 1950-е и начале 1960-х годов. Тарики и его коллеги — министры нефти стран ОПЕК знали, что производство и продажа их нефти все еще зависели от опыта, оборудования и рынков сбыта иностранных нефтяных компаний. ОПЕК не была готова слишком сильно давить на эти компании, однако Тарики продолжал активно пропагандировать свои националистические взгляды в Саудовской Аравии. Именно это, а не вовлеченность в работу ОПЕК в конечном итоге и привело к завершению его карьеры в стране.

Политические убеждения Тарики выросли из его пылких идеологических убеждений и очень точно описываются в лозунге отраслевого издания, которое он основал в середине 1960-х годов: «Арабская нефть — для арабов!» Королевская семья была вполне удовлетворена своими договоренностями с Aramco, особенно в том, что касалось добычи нефти. Объемы добычи, а следовательно, и доходы Саудитов стабильно росли. Тарики продолжал работать на посту министра нефти, потому что имел острый ум, получил американское образование, хорошо разбирался в нефтяной отрасли и был уроженцем той же провинции Неджд, что и правящая семья. Однако идеи Тарики угрожали Aramco, США и интересам других западных стран, зависевших от поставок саудовской нефти. И хотя аль-Сауд тогда этого еще не понимали, идеи Тарики несли опасность и королевской семье. Национализация, подобная той, что провели Насер и Мосаддык, предполагала, что ресурсами сможет пользоваться весь народ, а не только правитель страны. В своей крайней форме национализация попросту исключала монархов из процесса.

Король Сауд не особенно беспокоился из-за политики Тарики и давал ему значительную степень свободы. Сауд, в отличие от своего отца, не интересовался деталями работы нефтяной отрасли или источником поступления денег королевства. Таким образом, Тарики мог достаточно свободно выражать свое мнение о будущем нефтяной отрасли и даже предпринимать определенные шаги. Он одобрительно отзывался о деятельности Мухаммада Мосаддыка в Иране в разговорах с американцами, а те воспринимали его слова как угрозу или предупреждение. Ни то, ни другое им не нравилось. Однако восхищение Тарики Мосаддыком можно было трактовать и как угрозу для самой семьи аль-Сауд.

Когда Тарики начал открыто атаковать «святость концессионных контрактов» в своих выступлениях, посол США решил обратить на это внимание короля Сауда. Министр нефти, по словам Харта, отпугивал иностранных инвесторов, в которых так отчаянно нуждалась Саудовская Аравия. Когда посол объяснил, что Тарики «упомянул в разговоре с американским дипломатом о своем преклонении перед Мосаддыком и сожалении о том, что иранскому лидеру не удалось претворить свой план национализации», Сауд лишь «разразился презрительным смехом»^{42}. Для американцев было совершенно непонятно, присматривает ли кто-то в правительстве за действиями Тарики.

Сауд и Фейсал не разделяли радикального арабского национализма Тарики. Никто из сыновей Абдель-Азиза не симпатизировал его желанию национализировать нефтяные активы Саудовской Аравии так же, как это сделали Иран и Мексика. Тем не менее они, по крайней мере, поначалу ценили знания Тарики, его увлеченность работой и долгосрочное видение будущего страны и ее нефти. Тарики доказал свою ценность во время работы с Абдаллой Сулейманом в 1950-е годы и смог принести Саудовской Аравии миллионы долларов, когда спор о ценах на нефть завершился соглашением о равном разделе прибыли. Однако когда Тарики возглавил всю деятельность, связанную с нефтью, его довольно наглый и конфронтационный стиль вступил в противоречие с четко продуманными шагами Сулеймана и его полной преданностью своему королю.

Фейсал понимал все это, хотя и не подавал виду. Он совершено не одобрял деятельность Тарики, что вредило бизнесу. Он не верил тому, что министр в конечном счете действует в интересах аль-Сауд. Когда Тарики начал открыто критиковать королевскую семью в 1962 году, Фейсал тут же его уволил. Он терпимо относился к привязанности Тарики к арабскому национализму вроде насеровского лишь потому, что ценил знания министра о нефтяной отрасли. Но Фейсал не мог смириться с атаками на свою семью. На место Тарики наследный принц поставил «умеренного и обходительного» Ахмада Заки Ямани. Ямани, 32-летний юрист из Мекки, в течение четырех лет работал советником саудовского правительства по нефтяным вопросам^{43}. Преисполненный преданности, почтительности и дружелюбия, он представлял собой полную противоположность Тарики. Ахмад Заки Ямани проработал министром нефти 26 лет. Как ни странно, именно он впоследствии провел «саудизацию» Aramco, однако все же сделал это на манер Саудитов, а не так, как это пытались осуществить Насер, Мосаддык или Тарики.

* * *