Саван вечности

Никки точно не знала, сколько дней прошло с тех пор, как ее спасли повстанцы. Ей нужно было время, чтобы исцелиться и восстановить силы, но сейчас она чувствовала себя сильной и готовой к бою. Очнулся ли Натан в студии повелителя плоти? Бьется ли его новое сердце волшебника? Вернул ли ее друг свой дар? Если да, то Натан стал бы могущественным союзником. Она не знала, что случилось с Бэнноном. Юноша был неодаренным, но мог бы помочь своим мечом.

Никки была уверена, что вместе они могут свергнуть волшебников Ильдакара, но в глубине души надеялась, что им не придется сражаться со всеми ними. Она подозревала, что некоторые — Эльза, возможно, Деймон и Квентин, — будут приветствовать изменения. Даже Максим говорил, что хотел бы видеть жену поверженной.

Она была полна решимости освободить Мрра. Уже две ночи ее сны бурлили от едва сдерживаемой ярости песчаной пумы. Большая кошка ходила взад-вперед по своей клетке; ее дразнили, понукали и морили голодом. Иногда Мрра кормили, но из-за пленения она не могла есть. Возможно, еда была отравлена — подмастерья укротителя наказывали ее за непослушание. Никки не знала наверняка, связь была нечеткой. Ей хотелось пойти в загоны животных арены и разорвать прутья клеток, хотелось использовать дар, чтобы вырвать с корнем петли и уничтожить железо; хотелось, чтобы выпущенная на свободу песчаная пума атаковала своих мучителей.

— Мы должны выдвинуться в ближайшее время, пока волшебники не сделали чего-то непоправимого, — сказала Никки. И пока она сама не сошла с ума от нетерпения.

— Палата волшебников всегда делает что-то непоправимое, — сказал Зерцалоликий, затем сделал паузу. — Но, если у тебя есть какие-либо соображения, как нам действовать, я буду рад это услышать. Что ты предлагаешь?

— Когда я бросила вызов властительнице, то узнала, что она может шпионить по всему городу. Все чаши для умывания связаны всевидящим заклинанием. Именно так она подслушала мою личную беседу с Натаном Ралом и наш с тобой первый разговор. Тора может шпионить за повстанческим движением через любую водную гладь, если пожелает.

Люди в туннеле тревожно забормотали.

— Вот почему мои последователи скрывают свои лица, когда заняты нашим делом, — сказал Зерцалоликий. — Я предвидел это.

— Но эти чаши повсюду, — промямлил Ренделл. — На площадях и бульварах, в общественных зданиях. Мы оставляли зеркальные осколки рядом со многими из них. Она, должно быть, все видела!

Никки уже решила, что можно с этим сделать.

— Выдвигаемся сегодня ночью. Вместо того чтобы оставлять зеркальные осколки, давайте уничтожим эти чаши и ослепим Тору.

Повстанцы с надеждой закивали. Они еще больше зауважали Никки, а она была рада сделать что-то конкретное.

— Отличное предложение! — воскликнул Зерцалоликий. — Мы распространим информацию среди наших собратьев, и мои последователи уничтожат эти чаши на каждой улице по всему городу.

— Эти чаши нужны беднякам, — заметил Ренделл; его обычно тихий голос теперь дрожал от гнева. — Пресная вода из акведуков нужна всем, хотя властительница и шпионит через чаши с водой.

Зерцалоликий отряхнул рукав своей серой мантии и потянулся поправить маску. На мгновение Никки решила, что он снимет маску и раскроет себя, и тогда она увидит страшное уродство — дело рук некого повелителя плоти. Но мужчина убрал руку и повернулся.

— Мне нравится ход твоих мыслей, колдунья. Сегодня ночью мы лишим властительницу глаз, а затем вернемся сюда и спланируем следующий шаг.

Никки не оценила комплимент и не стала говорить, что он должен был сделать это уже давно.

— Следующий шаг — освобождение моей песчаной пумы. Для меня это самое главное.

— И мы позволим зверю разгуливать по улицам? — Ренделл не на шутку встревожился. — Если она сбежит, городская стража убьет ее.

— Мрра должна быть на свободе, — настаивала Никки. — Я могу контролировать ее. И спрятать.

Зерцалоликий поднял руку:

— Не все сразу, мои последователи. Для начала разобьем чаши. Сегодня мы одержим внушительную победу.

* * *

Когда окончательно стемнело, Никки вышла из туннелей с десятью мятежниками в капюшонах. Ренделл пошел с ней, а Зерцалоликий в одиночку зашагал по другой улице. Остальные рассредоточились в поисках безобидных с виду чаш для умывания.

В Ильдакаре было темно и тихо. Звезды сверкали над головой, мерцая из-за искажения савана, обволакивавшего город. Нечеткий серп луны, походивший на лезвие жертвенного ножа, висел над самым горизонтом, едва различимый между зданий.

Никки впервые за последние несколько дней вышла на улицу, поэтому остановилась, чтобы сделать глубокий вдох, черпая энергию из прохладной темноты. Но ее мысли были заняты не звездами и свежим воздухом, а предстоявшей работой.