Саван вечности

Адесса отбилась от песчаной пумы, обрушив на нее тяжелую перчатку, и попыталась пронзить ее мечом. За мгновение до того, как клинок смог прорезать уязвимую шкуру Мрра, Никки захлестнула Морасит своей магией. Она знала, что не сможет пробить защитные руны Адессы, но давно поняла, как нужно было действовать во время поединка в башне властителей.

Никки послала волну нестерпимого жара в рукоять меча Адессы, и Морасит взвизгнула, выронив клинок. И все же ей удалось ударить песчаную пуму по горлу, сбросив ее с себя.

Как только Никки и песчаная пума снова приготовились атаковать, появились еще три Морасит с клинками наперевес. Никки не видела никаких признаков удравшего Зерцалоликого. Плевать. Она готова сразиться со всеми ними.

С визгом и фырканьем из туннеля за спиной Морасит выбежали два пятнистых кабана, мотавшие клыками. Одна из Морасит с воплем развернулась, но первый кабан боднул ее, разорвав бедро до самой промежности. Женщина рухнула, из ее раны фонтаном била кровь. Огромная свинья наступила ей на шею острым раздвоенным копытом.

Никки и Мрра нырнули в боковой туннель, когда второй кабан с грохотом ворвался в зал. За ним следовали три воющих колючих волка. Никки не хотела отступать и жаждала поквитаться с Адессой, но Морасит тоже бросились врассыпную, когда в казармы ворвались новые звери.

Когда Адесса отступила, а животные продолжили свое бесчинство, Мрра зарычала, словно желая присоединиться к ним, но Никки положила пальцы на мускулистую спину пумы.

— У нас будет возможность. Мы еще сразимся с ней. — Она посмотрела вперед, вспоминая, куда ведут туннели. — Для начала давай освободим Бэннона.

Глава 70

Кровь и магия густым туманом парили в воздухе с наступлением глубокой ночи. Амос чувствовал этот запах, впитывал его, находя волнующим и даже возбуждающим. Молодой человек точно знал, что делать с возбуждением.

До церемониального убийства у пирамиды было еще несколько часов. Его родители вместе с палатой волшебников заканчивали последние приготовления, но Амос, как и его друзья, не принимал в этом участия. Когда-нибудь он станет членом совета, если кто-то из волшебников все же умрет — юноша сомневался, что они оставят свой пост по доброй воле.

Впрочем, он не проявлял нетерпения. У него было все, чего он хотел, и не было никаких обязанностей. Этой ночью он будет жадным зрителем, наблюдающим за потоками крови из сотен перерезанных глоток. Амос надеялся оказаться достаточно близко, чтобы ощутить влажный запах железа в воздухе. Он облизнул губы в предвкушении.

Его вполне устраивало, что саван периодически пропадает, давая ему с друзьями возможность выходить и разрушать каменных солдат, но юноша знал, что они найдут другие развлечения, даже если защитный пузырь укроет город навсегда. Наверняка на боевой арене будет проводиться больше зрелищных поединков. Губы его скривились в улыбке. По словам наставниц-Морасит, скоро деревенщина Бэннон будет готов умереть на арене. Амосу не терпелось увидеть, на что способен капустный фермер.

— На это стоит посмотреть, — сказал он вслух.

Придавленная им Мелоди захныкала. Он снова шлепнул ее забавы ради, и она сдержала крик боли. Сучка попросту не научится.

— Если прекратишь шуметь, я перестану тебя бить. Ты такая тупая.

Мелоди снова захныкала, и Амос понял, что бить ее бесполезно. Но потом он счел, что ему это нравится, и резко шлепнул ладонью по ее губам, рассекая их уже во второй раз. По подбородку девушки потекла кровь.

Сильное сексуальное возбуждение от предстоящего жертвоприношения побуждало его израсходовать часть своей энергии. Он не удосужился позвать с собой Джеда и Брока, которые прицепились бы к нему, как пиявки. Амос в одиночку отправился в питомник шелковых яксенов, отдал монету угрюмому портье и схватил Мелоди, которая изящно сидела рядом с неуклюжим пухлым торговцем, в котором он признал продавца глазурованных горшков. Мелоди уставилась на него, но потом узнала и со страхом отпрянула, от чего возбуждение Амоса лишь усилилось. Сжав ее запястья, он увидел побледневшие синяки на ее руке и понял, что не приходил сюда с тех пор, как это место посетили норукайцы.

— Сегодня она моя, — сказал Амос торговцу горшками и стащил девушку с кушетки.

Мелоди слабо сопротивлялась, безвольно двигая руками и ногами, и спотыкалась, едва поспевая за юношей. Раздосадованный торговец сплюнул, но Амос был сыном главнокомандующего волшебника и властительницы, так что мужчина нашел другую шлюху — столь же красивую и сговорчивую.

— Нам нужна отдельная комната, где никто нас не услышит, — сказал Амос.

Мелоди начала поскуливать еще до того, как он втолкнул ее в дверной проем. Она повалилась на кровать и развернулась, чтобы посмотреть на него. Юноша закрыл дверь и отчеканил:

— Сегодня я заставлю тебя кричать.

Свободное полупрозрачное платье Мелоди было сшито из розового шелка и затягивалось кружевными поясками, которые легко снимались. Амос, как и всегда, сорвал с нее одежду, разрывая ткань с громким возгласом удовлетворения. Она отползла назад, опираясь на локти. Амос жаждал животного высвобождения похоти.