Саванна. Один на один

«Это французы. Иностранный легион, – понял Аверченко, начал считать людей, выбегавших из самолета, и сбился после пятидесяти. – Черт, да это целая рота, а нас семнадцать человек. Я просто всех своих здесь положу, а за что?»

Он снова схватился за микрофон:

– Внимание всем! Отбой! Все стягиваются к диспетчерской вышке. Стрелять только для обороны. Леша, слышишь меня?

– Слышу, – спокойно ответил Курятников.

– У тебя остался пластид?

– Два килограмма.

– Закладывай его весь на полосе, вставляй детонаторы, будем прикрывать отход. Сколько тебе надо времени?

– Десять минут.

– Действуй. Нам главное – остановить их бронетранспортеры. Я не собираюсь положить вас здесь за какие-то интересы, совершенно непонятные мне.

Степан надел куртку, взял автомат, последний раз осмотрел диспетчерскую. Взгляд его зацепился за бокал с кофе, который он так и не успел выпить. Аверченко чуть отхлебнул. Кофе уже был едва теплый.

Степан со злостью швырнул бокал на пол и выскочил из диспетчерской.

К нему уже бежали его люди из терминала.

– Кто это? – спросил один из них.

– Французские легионеры.

– Что будем делать?

– Уходим обратно на базу. Я с иностранным легионом воевать не подписывался.

Через пять минут вся группа Аверченко собралась у назначенного места. В воздухе засвистели пули. Огонь вели пулеметы бронетранспортеров, движущихся по взлетно-посадочной полосе.

– Открыть ответный огонь! – приказал Аверченко. – Леха, как ты, заложил?

– Все в порядке, командир. – Курятников не спеша подошел к Степану. – Взрывчатки, конечно, маловато на шестьдесят метров, но если не свернут с полосы, то остановим.

Боевики Аверченко залезли в старенький транспортер, выехали на край полосы, стали отвечать на стрельбу легионеров. Французы остановились на несколько секунд. Видимо, их командиры посовещались. Затем они снова продолжили движение, поддерживаемое огнем крупнокалиберных пулеметов.

Аверченко и Курятников стояли у джипа и наблюдали за этой дуэлью.

«Хорошо, что французские пехотинцы отстали от своих бронетранспортеров, – подумал Степан. – Иначе они зажали бы нас тут».

Легионеры находились в километре от них, двигались осторожно, неспешной трусцой, иногда стреляли по сторонам. Зачем? Наверное, чисто для порядка. Пока, если не смотреть в бинокль, это были еще маленькие точки, но их оказалось много.

– Леша, давай взрывай полосу! – приказал Аверченко Курятникову.

– Рано, – коротко бросил тот.

– Да как рано? Сто метров осталось.

– Командир, мы не канаву для водовода делаем, а останавливаем боевую технику противника, – со знанием дела заметил взрывник.

Степан напряженно посмотрел в бинокль на головной БТР противника, который приближался к месту, где была заложена взрывчатка.

– Быстро взрывай! – громко выкрикнул он.

Подрывник удивился, что-то недовольно буркнул, но подчинился приказу и повернул ручку взрывателя.

В десятке метров перед бронетранспортером взметнулся взрыв. Он чуть подпрыгнул и затормозил. Легионеры, шедшие позади него, залегли на обочинах бетонки и принялись палить в белый свет как копеечку, не делая ни шага вперед.

– Командир, зачем? Еще пара секунд, и я расколол бы эту коробочку! – возмутился Алексей.

– Не надо. Они ведь точно такие же бедолаги, как и мы. Пусть живут.

Командир и подрывник запрыгнули в джип. Степан махнул водителю БТРа, и небольшая колонна устремилась на восток.

Легионеры еще чуть постреляли, успокоились и принялись занимать аэропорт.

Президент Лунгу вернулся в свой огромный кабинет, уселся в кресло, стоявшее на невысоком пьедестале, и задумался. Увы, он не был ни императором, ни настоящим диктатором, но выглядел сейчас царственно. В белом костюме, с красным галстуком, на пальце перстень с огромным изумрудом, подбородок поднят, взгляд надменный, брошенный сверху на своих министров и нескольких охранников. В руке у него вместо скипетра дымящаяся гавайская сигара.

Рядом с ним стоял высокий французский офицер в чине майора и равнодушно наблюдал за лицами, составлявшими двор президента Замбии.

Дверь кабинета открылась, вошел маршал Камбига. Он был в армейской форме, на груди теснились в четыре ряда сверкающие награды, среди которых выделялся какой-то орден, величиной с маленькое блюдце. На голове громоздилась огромная фуражка с большой кокардой. Все это придавало облику генерала карикатурный вид.

– Господин президент, банды противника полностью разбиты, их жалкие остатки с позором бежали с поля боя! – доложил этот хитроумный придворный.

– Это хорошо, – сказал Лунгу, задумчиво рассматривая своего советника-интригана.

– Уничтожено около двухсот бандитов, захвачено две пушки и много другого оружия.

– Пленные есть?

– Нет, господин президент. Их всех там же и добили славные бойцы генерала Нгинтенде. Он ожидает аудиенции в приемной.

– Хорошо, пусть войдет, – как-то бесцветно произнес усталый президент.

В зал ворвался генерал в полевой форме, перепачканной грязью и кровью:

– Господин президент! Враг полностью разгромлен! Он никогда не сумеет оправиться от поражения!

– Мой славный генерал! Надеюсь, кровь не ваша?

– К счастью, нет! Это кровь ваших врагов, господин президент!