Саваоф

Борис за его спиной упорно делал мне какие-то знаки.

— Сядьте, Борис, — сказал человек не оборачиваясь. — И введите все то, что вы мне рассказали. Значит, не дети... — Это он снова обратился ко мне.

— Если бы у меня были свои, я была бы более сентиментальной. Но я не могу их себе позволить. У меня нет пятисот тысяч налога.

Он приподнял бровь, как бы соглашаясь с моей причиной.

— Ну и бог с ними, детьми, — сказал он. — Тем более что миллиард не разорит акционера. Но вот только украден он был с использованием слишком конфиденциальной информации.

Это тоже говорили в прошлый раз. И в позапрошлый.

— У нас два раза в год пытаются украсть деньги, — спокойно сказала я. — Разумеется, это делают не люди из окрестных домов. Каждый раз это сотрудники. Конечно, бывают еще полные идиоты, которые вводят поддельные карточки. Но их берут прямо у банкоматов. Все, что сложнее — это именно с использованием конфиденциальной информации.

— Какой? — спросил он.

— В каждом случае разной. Еще ни разу схема не повторилась. Скорее иссякнут деньги акционеров, чем фантазия махинаторов.

— А пароли когда-нибудь использовали? — спросил он.

— Какие пароли? — ответила я вопросом на вопрос. — Паролями у нас называются десятки вещей.

— Пароли, которые подтверждают проплату контрактов.

— Не использовали, но обходили. Был даже случай, когда компьютеру задурили голову одной невероятной программой, и он на пару минут забыл русский язык, причем так забыл, что любое русское слово стал воспринимать как звук «е».

— Тех махинаторов нашли? — улыбаясь, спросил человек.

— По-моему, нет. Но там и сумма была незначительная.

— Немного сложно для меня... Этот звук «е». Назвать пароли куда проще. Не так ли?

— Что вы хотите этим сказать?

Я перевела взгляд с него на Бориса, сидящего в раме дверного проема, как на экране телевизора. Он оторвался от компьютера и сокрушенно покивал мне, разводя руками.

— То, что есть люди, которым не надо писать сложные программы. Они и так знают пароли.

— Если речь идет о сделках с акциями, таких людей всего пять. Ведь это касалось акций? Вы поэтому здесь? — спросила я, глядя ему в глаза.

То, на что он намекал, казалось невероятным. «Может, я сплю?» — подумала я. Это ощущение не покидало меня со вчерашнего дня.

— Всего пять? — не ответив, притворно удивился он. — Борис, вы закончили? — Борис печально кивнул. — Выйдите, пожалуйста, нам нужно поговорить с начальником вашего отдела.

Я прошла за ним. В дверном проеме мы столкнулись с Борисом, и он ободряюще пихнул меня в плечо.

— Итак, произошла кража, — официальным тоном сказал человек в темном костюме, усаживаясь за мой стол. — Располагайтесь, — он показал мне на кресло для посетителей. — Я представитель бюро расследований экономической полиции. Моя фамилия Гергиев. Сегодня утром возбуждено уголовное дело по статье сто тринадцатой, часть вторая. Я буду его вести... Итак, кража. Она совершена десять дней назад. Ее механизм примерно таков: по фальшивому контракту, оформленному через вашу корпорацию, были приобретены акции одной крупной фирмы, затем они были проданы, эти деньги пошли на закупку золотых слитков, эти слитки... Впрочем, это вас уже не касается. Все остальные звенья были честными. Деньги как таковые украдены на первом этапе. Здесь. Акции были реальные, куплены за реальную сумму. Но вот затем проданы они были за одну десятую стоимости. В общем и целом, это законно, не так ли?

Во рту у меня пересохло от волнения.

— В общем и целом, да. У нашего отдела есть такие полномочия. Теоретически мы можем распоряжаться деньгами клиентов и каналами корпорации по своему усмотрению и под свою ответственность. Но практически мы так не делаем. Наши работники всегда действуют по конкретному поручению конкретного лица или компании и по строгой схеме... Миллиард, о котором говорила секретарша, — это оставшиеся девяноста процентов?

— Да, все верно. Тот, кто купил акции за одну десятую стоимости, утверждает, что все сделал законно. Он три раза запрашивал документы и требовал, чтобы вашей службе электронной проверки были предъявлены пароли, подтверждающие полномочия продавцов. Все было безукоризненно. Закон дает ему полное право воспользоваться исключительно выгодной ситуацией, не вдаваясь в детали. Акции были им приобретены и сразу же проданы в десять раз дороже. Разумеется, мы уверены, что этот покупатель все прекрасно понимал. Недоплаченные якобы девяноста процентов на самом деле были доплачены, но немного в другом размере и в другой форме.

— Найти их будет трудно. Сейчас отработаны неплохие схемы, — сказала я.

— Да. Мы знаем, — согласился он.

— Вы сказали, что покупатель не был обязан интересоваться, почему цена такая низкая. Это правильно. Но поинтересоваться должен был банк, переводящий ему деньги для покупки. Банк-то как раз должны были волновать не пароли, а причины невыгодной для продавца сделки. Здесь действует презумпция виновности. Проверка всегда проводится. Они обязаны это делать по закону.

— Да. Но они этого не сделали.