Савмак. Пенталогия (СИ)

   К разочарованию надеявшихся на яркое, продолжительное зрелище воинов, бой оказался коротким. После того, как Карзоаку в первой же сшибке удалось пронзить копьём скилурова коня, он, победно улыбаясь, устремился с поднятым над головой длинным мечом на ненавистного племянника, застывшего позади бьющегося в смертных корчах коня в оборонительной стойке - с мечом в левой руке и боевой секирой - в правой. Когда Карзоак подскакал почти вплотную, Скилур, казавшийся приросшим от страха к месту, внезапно метнул в него почти без замаха секиру. Широкое стальное лезвие вошло точно между глаз, застряв, будто в древесном стволе, глубоко в черепе. Обливаясь тёмной кровью, Карзоак, как подкошенный, рухнул к ногам победителя под восторженный рёв его воинов, взметнувших в радостном порыве в серое осеннее небо свои копья и мечи. В этих победных криках растворился и ликующий вопль роксоланки Атталы, ставшей в этот миг скифской царицей.

  Вожди, скептухи и воины 14-ти скифских племён Таврики (исключая подвластных боспорскому царю сатавков), как и было заранее договорено, избрали победителя своим владыкой.

  Устроив для слившихся воедино южных и северных скифов возле полуразрушенных стен Неаполя обильный пир за счёт отошедших к нему по закону богатств его поверженного предшественника, Скилур на другой день отпустил донапровских скифов домой за Тафр, по-царски щедро вознаградив их за помощь.

  Было это 55 лет и зим тому назад...

  Правление царя Скилура, сына злосчастного Агара, оказалось для скифов на удивление счастливым. Видно и впрямь ему покровительствовал и помогал во всех его делах сам небесный владыка Папай! Крепко сдружившись с царём роксолан Гаталом и окружив себя мудрыми советниками и помощниками, Скилур со временем восстановил защитное укрепление на Тафре, отстроил заново и гораздо мощнее, чем прежде, стены Неаполя Скифского, подчинил своей власти восемь северных скифских племён, без войны освободив их от дани роксоланам, возродил численность и грозную боевую мощь скифского войска, навязал своё покровительство греческой Ольвии, взявшись защищать её от набегов ближних и дальних варваров, вновь отобрал у херсонесских греков хлебородную приморскую Равнину вместе со всеми расположенными там усадьбами, крепостями и городами Керкинитидой и Калос Лименом, родил не один десяток достойных сыновей и дочерей и совершил ещё множество славных и полезных для своей державы дел, заслужив в народе к концу своей долгой жизни уважительное прозвище Великий.

   9

  Савмаку так и не довелось вновь побывать в стане царя Скилура. После того как он, положив убитого волка у скамьи под дубом в родном дворе, взволнованно рассказал отцу и собравшейся вокруг многочисленной родне о своих необычайных приключениях и искупался в заслуженных похвалах, старший брат Ториксак сказал, что Савмаку не нужно снова ездить в царский стан - он сам отвезёт шкуру волка царевне Сенамотис.

  - А то ещё, ненароком, влюбится там в прекрасную царскую дочь и передумает жениться на своей Фрасибуле, - добавил сотник, улыбаясь в пшеничные усы, и все вокруг дружно засмеялись.

  Посмеявшись вместе со всеми, вождь согласился с мнением сына-сотника: конечно, хватит с Савмака и одного обеда с царём Скилуром и его молодым наследником, а то ещё слишком возгордится.

  Заметив отразившееся на лице Савмака огорчение, Ториксак ласково потрепал младшего брата по плечу:

  - Не переживай, братишка! Я возьму всю вину на себя. Думаю, царевна на тебя не обидится...

  С того памятного Савмаку дня прошло полмесяца. Едва заметная в ночь охоты на чёрного волка луна теперь сияла в ночном небе серебряной греческой монетой. И все эти дни юные сыновья Скилака и Октамасада, и в первую очередь безмерно гордившийся старшим братом Канит, при каждой встрече с родичами-хабеями не уставали похваляться подвигом Савмака и его лучшего во всей Скифии коня (наверное, и у самого царя Скилура не найдётся такого, как наш Ворон!), насмехаться и дразнить хабеев, не сумевших без помощи напитов справиться с таскавшим у них овец волчьим царём.

  Как-то под вечер на хорошо знакомый двор вождя Скилака в Таване заехал Фарзой с младшим братом Метаком и двоюродным Тересом. Кроме желания лишний раз увидеть свою невесту, не замедлившую выбежать из дома под зелёный дубовый шатёр, соперничая озарившимся радостью лицом с висевшей в сиреневом небе над ближними горами луной, у Фарзоя и его спутников была и более важная цель: наскучив выслушивать хвастовство и насмешки родичей-напитов, они привезли Савмаку и его братьям вызов на конные состязания.