Саврола

— Нет, полковник, это не годится. Я не могу так поступить. Неужели я или кто-то другой назначил бы высокое командование на таких условиях, когда так много поставлено на карту, когда моя репутация, мои шансы в жизни и, наконец, сама жизнь, находятся в опасности? При прочих равных условиях я бы назначил вас. Но Бринц лучше подходит для этой деятельности и должен заниматься ею. Кроме того, — добавил он, — у него нет отвратительной жены.

Сорренто выглядел ужасно разочарованным, но других доводов приводить не стал.

— Ну что же, тогда решено. Прочие детали вы рассмотрите сами, можете назначить штаб и все остальное. Но войска должны начать боевые действия к полудню. Я сам поговорю с ними на военной базе.

Министр обороны поклонился и удалился, успокоенный тем, что президент поручил ему решить лишь незначительные задачи.

Молара подозрительно посмотрел на секретаря.

— Есть еще какие-то дела? Никто из революционеров, находящихся в городе, не начал действовать, не так ли?

— Они никак себя не проявляют, сэр. Их нельзя ни в чем обвинить.

— Возможно, эти события и для них тоже стали неожиданностью. Их планы еще не подготовлены. Как только начнутся явные акты насилия или подстрекательства к восстанию, я арестую их. Но я должен иметь доказательства не только ради моего собственного удовлетворения, но и ради блага всей страны.

— Настал критический момент, — сказал секретарь. — Если бы можно было дискредитировать лидеров готовящегося восстания, если бы они выглядели нелепыми или неискренними, это оказало бы огромное влияние на общественное мнение.

— Я подумал, — ответил Молара, — что мы могли бы надеяться что-то узнать об их планах.

— Вы сообщили мне, что ее превосходительство согласилась выяснить у Савролы информацию по этому вопросу.

— Мне ненавистна сама идея любого контакта между ними; это может быть опасно.

— Это было бы наиболее опасно для него.

— Каким образом?

— Я уже объяснял вам это, генерал.

— Вы подразумеваете то, что я запретил вам предлагать, сэр?

— Конечно.

— И настал критический момент?

— Сейчас или никогда.

Последовало молчание, после чего они снова занялись утренними делами. В течение полутора часов они оба были поглощены работой. И лишь после этого Молара сказал:

— Я ненавижу все это. Это — грязное дело.

— Что необходимо, то необходимо, — сентенциозно изрек секретарь.

Президент собирался что-то ответить, но в этот момент на пороге кабинета появился посыльный. Он принес зашифрованную телеграмму. Мигуэль принял ее, пробежал глазами и передал своему начальнику, угрюмо сказав:

— Может быть, это заставит вас решиться.

Президент взял телеграмму; и пока он читал послание, его лицо становилось все более суровым и жестоким. Это было донесение от комиссара полиции Турги, короткое и ужасное. Солдаты перешли на сторону захватчиков и прежде всего расстреляли своих офицеров.

— Очень хорошо, мы включим это в счет, — наконец проговорил Молара. — Мигуэль, я требую, чтобы сегодня вечером вы сопровождали меня по важному делу. Я также возьму с собой своего личного адъютанта.

— Да, — сказал секретарь, — нам необходимы свидетели.

— Я буду вооружен.

— Это вполне желательно, но исключительно в целях самообороны, — решительно подтвердил секретарь. — Ведь он обладает слишком большим влиянием, и ему нетрудно начать восстание. Он может поднять народ в один момент.

— Я знаю это, — твердо ответил президент. И затем с отчаянной горечью добавил: — Но мне это тоже не составит никакого труда.

— Никакого, — подтвердил Мигуэль, продолжая писать.

Молара встал и начал поиски Люсиль, едва сдерживая антипатию и отвращение. Сейчас он был полон решимости. От этого зависела его борьба за власть, и, кроме того, его охватило желание отомстить. Ему страстно хотелось увидеть, как гордый Саврола валяется у него в ногах и умоляет о помиловании. Он говорил себе, что все настоящие политики были трусами. Он надеялся, что страх смерти парализует его противника.

Люсиль все еще была в гостиной, когда вошел ее муж. Она встретила его встревоженным взглядом.

— Что случилось, Антонио?

— Дорогая, большие силы революционеров приступили к активным действиям. Гарнизон в Турге перешел на сторону врага, а все офицеры убиты… Кажется, теперь уже виден конец.

— Это ужасно, — только и смогла выговорить она.

— Люсиль, — сказал он с необычной нежностью, — у нас остается только один шанс. Если бы ты могла выяснить, что намерены делать лидеры революции в этом городе, если бы ты могла заставить Савролу раскрыть свои карты, мы бы отстояли наши позиции и одержали бы победу над нашими врагами. Ты можешь, ты сделаешь это?

У Люсиль тревожно забилось сердце. Как он сказал, это был единственный шанс. Она могла бы сорвать заговор и в то же время поставить условия в связи с Савролой. Она могла бы по-прежнему управлять в Лаурании. И, хотя Люсиль подавляла эту мысль, она могла бы спасти человека, которого она любила. Ее позиция была ясна: следовало получить информацию и передать ее мужу в обмен на спасение жизни и свободу Савролы.

— Я постараюсь, — ответила она.