Саврола

Люди из толпы уставились на него. В какой-то момент он величаво стоял в ореоле яркого солнечного света. Его темно-синий мундир, на котором сверкала звезда героя Лаурании и много других орденов и наград иностранных государств, был раскрыт, и под ним была видна белоснежная рубашка. Он стоял с непокрытой головой и вытянулся во весь рост. На некоторое время наступила тишина.

Внезапно из всех уголков двора, от стены, которая возвышалась над ним, и даже из окон домов, расположенных напротив, разразился беспорядочный ружейный огонь. Голова президента дернулась вперед, он был сбит с ног от выстрела и упал на землю, совершенно безжизненный. Его тело покатилось на две или три ступеньки вниз и застыло, слабо подергиваясь. Человек в черной одежде, который, по-видимому, имел власть над толпой, приблизился к нему. Вскоре прозвучал последний выстрел.

В тот же самый момент Саврола и его спутник, вбежав через разбитые ворота, очутились во дворе. Толпа с готовностью пропустила их, но люди угрюмо молчали, словно чувствовали себя виноватыми.

— Держитесь поближе ко мне, — приказал Саврола сопровождавшему его лейтенанту и пошел прямо к лестнице, которая еще не была захвачена солдатами мятежной армии.

Когда прекратилась стрельба, офицеры, укрывшиеся между колоннами, стали выходить. Некоторые из них размахивали белыми носовыми платками.

— Джентльмены! — громко обратился к ним Саврола. — Я призываю вас сдаться и гарантирую вашу безопасность.

Сорренто выступил вперед.

— По приказу его превосходительства я сдаю дворец и вверенные мне правительственные войска, которые защищали его. Я делаю это при условии, что их жизнь будет сохранена.

— Конечно, — сказал Саврола. — Но где же сам президент?

Сорренто указал на другую сторону лестницы. Саврола повернулся и сделал несколько шагов в указанном направлении.

Антонио Молара, еще недавно президент республики Лаурании, лежал на трех самых нижних ступеньках у входа во дворец с поникшей головой. На расстоянии нескольких ярдов от него по кругу стояли люди, которыми он управлял. Человек в черном костюме заряжал револьвер. Это был Карл Кройтце, руководитель лиги анархистов. Президент истек кровью от нескольких пулевых ранений, но было очевидно, что смертельный удар был нанесен выстрелом в голову. Задняя левая сторона черепа за ухом была выбита, и в результате смертоносного выстрела, вероятно, произведенного на близком расстоянии, были раздроблены все кости лица таким образом, что кожа осталась неповрежденной. Это лицо напоминало разбитую фарфоровую чашку, уложенную в красивую коробку, сделанную из губки.

Саврола остановился, объятый ужасом. Он посмотрел на толпу и увидел, как люди старались не попадаться ему на глаза. Постепенно они поплелись назад, оставив человека в темной одежде лицом к лицу с великим демократом. Зловещая тишина сковала толпу.

— Кто совершил это убийство? — спросил Саврола низким хриплым голосом, глядя в упор на главаря тайного общества.

— Это не убийство, — решительно ответил тот, — это смертная казнь.

— Кто вам дал такие полномочия?

— Это сделано во имя общества.

Как только Саврола увидел мертвое тело своего врага, он был охвачен ужасом, но в то же самое время какая-то подленькая радость терзала его сердце. Теперь барьер был уничтожен. Он изо всех сил старался побороть это чувство, и в результате такой борьбы он испытывал непреодолимый гнев. Слова Кройтце вызвали его негодование. Чувство безумной ярости пронзило каждую клеточку его существа. Все это должно опозорить его имя. Что подумают в Европе, что скажут во всем мире? Раскаяние, стыд, жалость и позорная радость, которую он старался разрушить. Все эти чувства переплелись и обратились в безумную неуправляемую страсть.

— Негодяй, подонок! — закричал он и, отступив вниз по лестнице, с остервенением ударил своего противника тростью по лицу.

Кройтце, несмотря на приступ острой, почти нечеловеческой боли, прыгнул вперед, пытаясь вцепиться в горло Савролы. Но Тиро выхватил шпагу. Отличавшемуся большой физической силой и отменной сноровкой лейтенанту достаточно было одного удара, чтобы фигура в черном распростерлась на земле.

Пружина была приведена в действие, и ярость толпы казалась безграничной. Раздался громкий крик. Несмотря на то, что репутация Савролы среди революционеров была очень высокой, эти люди лучше знали и больше любили других, менее выдающихся лидеров.

Карл Кройтце был популярен среди народа. Люди повсюду изучали его теории социализма. Он имел твердое влияние и поддержку, как руководитель тайного общества. И он командовал завершающим этапом атаки дворца. Теперь он был убит на их глазах одним из офицеров, вызывавших всеобщую ненависть. Толпа рванулась вперед с неистовым ревом, охваченная безумным гневом.

Саврола отступил назад по ступенькам.

— Граждане, послушайте меня! — воскликнул он. — Вы одержали победу. Не навлекайте на нее позор. Ваша доблесть и патриотизм победили. Не забывайте о том, что мы боролись за возрождение нашей древней Конституции!

Его речь была прервана криками и язвительными насмешками.