Савва Сторожевский

Будущий инок Савва, как и Стефан, выбрал этот, духовный путь. В какой-то момент у юноши, выбравшего такое направление своего бытия, наступает момент, когда он должен принять самое, быть может, главное решение в своей жизни — уйти от родителей своих, а затем и от мира. И уйти навсегда. Вот как образно представил это событие автор Жития Стефана: «...И как во святых Евангелиях Господь говорит: “Если кто оставит отца и матерь, жену и детей, братьев и сестёр, дома и имущество, Имени ради Моего, сторицею примет и вечную жизнь наследует”. Пришла к нему Божия любовь, и он оставил Отечество и всё имущество; отрок этот был украшен всеми добродетелями, и рос в страхе Божьем. И ещё молодым посвятил свою юность Богу, ещё в отроческом возрасте постригся в чернецы...»

В XIX столетии один из церковных писателей так опишет этот момент в жизни Саввы Сторожевского: «Неизвестно, где и от кого рождён сей ученик Сергиев. Может быть, он намеренно скрыл своё высокое происхождение, так как предание приписывает ему оставление имущества и заменение мягких одежд власяными рубами. Может быть, об этом его и не спрашивали, ибо дух обители требовал, чтобы у порога келлии слагалось всё мирское, не одеяние токмо, но и воспоминание, дабы отрождение духовное было полно, и беспрепятственно было восхождение по духовным возрастам». Интересно одно важное определение, которое даётся в этом же тексте, и оно связано с мотивами — то есть с тем, почему юноша принимал такое решение о своём будущем. Автор формулирует это следующим образом: «От юности мир возненавидев и Христа возлюбив...»

Есть много косвенных «указаний», что отрок Савва ещё в детстве стал жить при монастыре (об этом подробнее чуть далее). Если это было так, то окончательное своё образование он получил уже в стенах одной из обителей, что во многом способствовало его духовному опыту, а также становлению в дальнейшем его авторитета среди братии. Позднее это выразилось во всеобщем уважении и выдвижении его на самые важные и высокие монастырские посты.

Он, как и Стефан, конечно же «добро потрудился в иноческом житии. И подвизался в добродетели постом и частою молитвою, и смирением, воздержанием и трезвостью, терпением и беззлобием, послушанием и любовью, а больше всего вниманием к Божественным Писаниям. Много и часто читал святые книги и благодаря им всякую добродетель приобретал, и плоды спасения выращивал». Епифаний в рассказе о житии Стефана даже уточняет: «У него был обычай прилежно читать книги, сильно замедляя чтение, чтобы правильно уяснить смысл каждого слова в стихе, то есть о чём говорится; и так с молитвою сподоблен был разума. И если видел человека мудрого и книжного, и старца разумного и духовного, то его расспрашивал и беседовал с ним, пребывая с ним ночью и днём, расспрашивая тщательно о непонятном. Разумная притча не ускользала от него, и труднопонимаемое толкование он отыскивал и уяснял смысл, всякое божественное повествование стремился услышать. От слов и речей и поучений старцев не отступал, всегда подражая житиям святых отцов, и от этого большего разума набирался».

На первый взгляд общие слова о подвижничестве юноши на самом деле многое говорят для тех, кто понимает — что за ними стоит, какие усилия необходимы для постижения самых простых христианских истин. «Когда он иночествовал, его доброму о Христе житию дивились многие, не только иноки, но и простые люди. Он подвизался день за днём, как земля плодородная, на которой поднимают борозды разума, и она приносит многообразные плоды благоизволения Богу. Он прежде всех приходил в церковь на молитву и после всех выходил. Слушал разумно чистые повествования и учительные слова и ими просвещался, возводимый к новому знанию любовью к мудрости... Он никогда не бывал празден, всегда любовно трудился...»

Однако яркую и неординарную личность всегда отличает ещё нечто, связанное с глубокими знаниями и широким кругозором. Вполне вероятно, что юноша (следуя Епифанию) мог бы получить и такую характеристику: «Желая большего разума, научился он любомудрию, то есть философии, и греческой грамоте и книги греческие изучил, и хорошо читал их и постоянно хранил у себя...»

Так, с помощью автографа и замечательного писателя русского Средневековья Епифания мы смогли хотя бы немного представить себе — как рос наш отрок, будущий инок Савва. Однако мы всё ещё лишены конкретных фактов и дат: история их не пощадила. Но это не значит, что нельзя высказать некоторые предположения на сей счёт. Именно о них пойдёт речь далее, в начинающемся перечне многочисленных «гипотез», с которыми читатель встретится ещё не раз на страницах данной книги. Для этого время от времени придётся немного «забегать» вперёд по времени, использовать имена и факты, которые в большем объёме будут освещены позднее. Но вряд ли это создаст какую-то путаницу. Скорее — внесёт необходимую ясность, и в первую очередь — в последовательность жизнеописания, этапы которого словно бы ускользают от нас, теряются в веках истории.

Выбор настоящего пути