Савва Сторожевский

Скорее всего, реальность была гораздо проще: Савва не переселялся в Дубенский монастырь, а укреплялся в вере в одном и том же месте. То есть он никуда не уходил из Троицкого, был в его стенах сначала молодым иноком, затем духовником, наконец, игуменом и лишь после возвращения на пост настоятеля Никона Радонежского покинул свою первую, единственную и главную обитель, чтобы начать новую жизнь в скиту у горы Сторожи близ Звенигорода.

Подведём итоги наших рассуждений. Картина получается очень наглядная, особенно если перечислить кратко все вышеупомянутые совпадения.

1. В 1379 году Сергий Радонежский основывает монастырь в честь Успения Богородицы (известный факт). И вдруг (по более поздним источникам), через год, в 1380-м, он почему-то опять основывает монастырь в честь Успения Богородицы.

2. Оба монастыря заложены им на реке Дубенке, потому и тот и другой называются одинаково: Успенский Дубенский монастырь.

3. Сергий назначает игуменом монастыря инока Савву и в другой такой же монастырь назначает настоятелем инока Савву.

4. Оба Саввы начинают своё игуменство около 1380 года и завершают его практически одновременно — в 1392 году.

5. Оба монастыря находятся почти на одинаковом расстоянии от Троицкой обители.

В истории такие совпадения если и бывают, то скорее теоретически. В реальности понятно, что их не могло быть. Ясно, что речь просто идёт об одном и том же монастыре и об одном человеке по имени Савва. И выше мы уже изложили подробно: почему это не Савва — будущий Сторожевский, а Савва другой — Стромынский, именуемый также среди братии «Однооким».

Выводы же таковы. Рассказ об игуменстве в Дубенской обители — скорее всего ложная (тупиковая) ветвь жизнеописания Саввы Сторожевского. По-видимому, эти данные имеют отношение к другому монастырю и другому Савве: к Успенской Дубенской Стромынской обители и её второму игумену Савве Стромынскому (Савве Одноглазому). Второй монастырь если и возник спустя столетие, то быстро исчез, а уже по прошествии полутора столетий — в XVI веке — появилось предположение о «втором Савве», который как будто мог быть Саввой Сторожевским. Предположение это, похожее на миф, было неожиданно активно и бездоказательно подхвачено в XIX столетии одним из авторов истории Русской церкви, а затем — вослед ему — ещё несколькими исследователями, ссылавшимися на него и друг на друга. Хотя тогда же другие профессиональные историки Церкви и светские историки уже высказывались против таких предположений. Остаётся констатировать: прямых подтверждений мифу — как это ни печально — до настоящего времени не имеется.

Старец Савва — Андрей Рублёв — «Спас Звенигородский» — «Троица» Гипотеза 13

Тот, кто не хочет внимать шёпоту

вечности, будет внимать её громам.

С. Н. Трубецкой

Даже если мы уже и говорили об этом, то стоит повторить. Не случайно нам пришлось вынести этот ряд имён и названий в отдельный заголовок. Крайне необходимо, чтобы читатель ещё раз глазами увидел их сочетание и последовательность.

Почему-то Савва Сторожевский был в сознании потомков и исследователей его жизни словно «сам по себе». А иконописец Андрей Рублёв — в другом «измерении». Прославленные иконы — вообще обитали где-то в сферах истории искусства или изучения идей «троичности» Сергия Радонежского. Вышеперечисленные имена и их творения обсуждались учёными и почитателями, мысль приближалась к правде, вокруг да около, всё было «близко», как в детской игре — «холодно», «тепло», «теплее». Но не «горячо»!

И вот теперь давайте соединим всё в нужной и единой цепи. И поговорим об этом. Кратко, но ясно и открыто.

Разве иконы Рублёва не были найдены в Звенигороде? Разве они не были написаны им во времена обитания там Саввы Сторожевского? Разве не висели они в иконостасах храмов на Городке и горе Сторожи?

Всё так и было.

Но почему же тогда мы следуем какой-то «логике Андрея Тарковского», которую он применял, снимая фильм о Рублёве (подробности о фильме — позднее)? Я имею в виду то, что мы придумываем реалии, которые на самом деле были совсем другими.

Мы считаем Андрея Рублёва в эти времена таким зрелым иноком-иконописцем, что он вовсе не нуждался ни в чьём духовном водительстве. Почему-то Звенигородский чин он в первый период своей жизни — в 1390-е годы — написал «сам по себе». А вот икону «Троица» — в начале 1420-х годов, в период своего расцвета, он без влияния Сергия Радонежского написать никак не мог! Не странная ли логика? Ведь Сергий Радонежский скончался аж за три десятилетия до этого — в 1392 году! С тех пор прошло не только много лет, но и сама реальность переменилась достаточно сильно. Сменилось поколение церковных архиереев, произошло глобальное изменение в русском великокняжеском престолонаследии, начались долгие «феодальные войны» и смута, связанная с наследством Дмитрия Донского. А Андрей Рублёв почему-то взял и написал икону «Троица» именно чуть ли не по «наказу» преподобного Сергия.