Сбежать от зверя

Решив все же отнести свой деятельный зад в кровать, я вернулся в нашу комнату… и понял, что красться не имеет смысла. Марина сидела на широком подоконнике и держала в пальцах чашку с чаем… и булочкой.

– Тебе так нравятся булочки? – направился к ней, настороженно вглядываясь в ее силуэт на фоне окна.

– Я тут поняла, что мне мало что есть вспомнить из детства хорошего, – вздохнула она, расслаблено откидываясь спиной на откос. – Булочки были такими же. И чай с сахаром.

– Прости, я курил, – подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.

– Я уже и не представляю тебя без запаха сигарет. Он приятный…

– Приятный?

Я положил ей ладонь на шею и притянул к себе, зарываясь носом в макушку.

– Да. Очень приятный.

– Я собирался бросить…

– Бросай, конечно. Это вредно.

И ни одного вопроса о том, где меня носило.

– Я заметил слежку внизу. – Она отпрянула, тревожно взглянув в мои глаза, и я поспешил объяснить: – Оказалось, это мои.

Думал, что успокоил ее.

– Твою мать, Тахир! – вскричала она. – Ты пошел один кого-то разоблачать?!

– Водитель был один.

– Да плевать! Зачем ты так рискуешь?! Вальдман мог тебя просто отвлечь! А сам бы из-за угла пристрелил!

– Марин… – начал я сурово, но уголки губ сами тянулись в стороны.

И с лап это не сошло.

– Смешно тебе?! – взвилась она, стукая чашкой по подоконнику.

– Нет. Просто очень трогательно, как ты обо мне переживаешь, – успел вставить я прежде, чем она набрала в легкие воздуха.

– Это будет бесполезно! – не стала она тратить зря их объем. – Если ты будешь напрашиваться на пулю, ты ее получишь! Я знаю, как они работают!

– Ну так расскажи мне, – мягко ввернул я.

Она поджала губы, качая головой.

– Там все очень страшно, Тахир! – не на шутку разошлась Марина. – Если они меня нашли, никакая охрана не поможет! А я слишком много знаю, чтобы дать мне уйти живой.

– Что ты знаешь? – забылся я.

– Что он… – начала она, но осеклась. – Ведет мошеннический бизнес!

– Ты же только картины для него рисовала…

– У меня есть уши.

– Картины тебе не давали фотографировать, но трепались при тебе? – скептически уточнил я. Марина зло засопела и попыталась оттолкнуть меня, но я не позволил, вжимая ее в окно. – Говори, – приказал.

– Нет, – вздернула она подбородок. – Так ты будешь в большей опасности.

– Наркотиками торгует? – не сдавался я. И ее взгляд сказал мне все. Но не до конца. Что-то было во всем этом не так. – Ты… что? Какую роль играла в этом?

Марина поникла и будто потеряла интерес к беседе. Я не угадал.

– Держись подальше, пожалуйста, – ее голос прозвучал бесцветно.

– Как я тогда смогу тебя защитить?

– Ты не полезешь туда, не нарисуешься у него на переднем плане…

– Нарисуюсь, – улыбнулся я грустно и подхватил на руки, – я же не отдам тебя, помнишь?

– И у меня снова никого не будет, – обняла она меня за шею.

Зашелестел дождь за окном, наполняя нашу тишину загадочным шепотом. Я уложил Марину в кровать, залез следом и прижал ее к себе.

– Я буду всегда, – пообещал тихо, уткнувшись губами ей в висок.

Глава 7

– Давай, ты обещал позировать…

По небу расползался приятный мятный аромат, кожу над верхней губой покалывало, а стоило пройтись по ней языком, все стало понятно. Но приятная тяжесть девочки, сидевшей сверху, примирила с ее игрушками.

– И что ты делаешь? – прохрипел я, сгребая Марину в объятья и подминая под себя.

Марина взвизгнула, выронив тюбик с зубной пастой, а я впился мятными губами в ее рот. В паху потяжелело и отозвалось полной готовностью. Я выпутал девушку их банного халата и разложил под собой на простыни. Вскоре у злоумышленницы холодило везде – я с удовольствием обласкал губами ее грудь, спустился к животу и ниже. Вытереть остатки зубной пасты все же пришлось, но, судя по отклику хулиганки, эффект все же остался и пришелся по вкусу не только мне. Ну вот как ее не сожрать вместо завтрака? И этот доверительный взгляд глаза в глаза, когда навис сверху…

Кажется, пришло время для нежности.

Я не стал набрасываться на Марину – дал привыкнуть, двигаясь медленно и наслаждаясь тем, как она жмурится и кусает губы, пытаясь мне не показать то, что и так принадлежит мне. Ее дрожавшие пальцы впились в плечи, напоминая, как не щадила меня вчера. Царапины заныли под ее ладонями, и я впервые позволил себе закрыть глаза, проваливаясь в настоящее с головой. Какое оно отзывчивое, ласковое, доверчивое… Такое нельзя подвести, отдать кому-то, не защитив, выпустить из рук, не удержав… И я схватил ее крепче, добавляя эмоциям огня и злости. Но Марина позволила мне все – закинуть ее ноги на мою шею и забыться в диком желании, с упоением насаживая ее на член все сильнее. Ее ритмичный стон и хриплый вскрик вязали внутренности в узлы и сводили с ума. И, кажется, только отголоски мятной зубной пасты хоть немного пытались охладить мою агонию…

– Зайчик? – навис я над ней, тяжело дыша.

Ее ноги дрожали у меня на плечах, и я позволил ей разметаться на кровати.

– Ты все же сволочь, Тахир, – насторожило ее недовольное выражение лица. – Я так никогда не усажу тебя мне позировать.

И она прикрыла глаза, сыто выгибаясь подо мной.