Сбежавшая игрушка

Олден! Это был Олден! Я развернулась, бросилась прочь и тут же увязла в «стене». Рядом барахтался Олден. Острая каменная крошка болью обжигала спину сквозь тонкую ткань платья. Я закричала, все смазалось, и меня обступила темнота…

— Тихо, тихо. Это всего лишь сон, плохой сон, — кто-то уговаривал, обнимая и гладя по волосам.

Память услужливо подсунула картинку из прошлого: Лэнс баюкает меня в теплых объятиях.

— Лэнс? Это ты? — сбивчиво шептала я, еще не совсем придя в себя от пережитого во сне ужаса.

Дрожа от холода, я доверчиво прижималась к мужчине. Он молчал. Мгновением позже я осознала, где нахожусь и кто рядом. Дернулась, пытаясь вырваться из кольца чужих рук.

— Во сне ты сбросила с себя одеяло, замерзла и тебе приснился кошмар, — отпуская меня, пояснил Дэй.

— Мне приснился Олден, — стуча зубами, сказала я.

— Олден? — удивился мужчина, накидывая мне на плечи одеяло. В темноте, слегка разбавленной лунным светом, я видела лишь его силуэт.

— Этот сон снится мне третий раз, — отодвигаясь подальше от наследника и чуть не падая с кровати, поделилась я. — Первый раз я видела себя одну, второй раз — рядом был кто-то, кого я не рассмотрела, сегодня я узнала в нем Олдена.

— Тот самый сон, о котором ты мне рассказывала раньше? — уточнил Дэй.

— Да. Сон про мой мир за стеной.

— Расскажи еще раз, только подробнее.

Сначала сбивчиво, но потом все более детально и последовательно я рассказала о том, что видела.

— Это не просто сон. Это видение, которое тебе могли послать тархи, — задумчиво произнес двуликий.

— Что это значит? Я не смогу вернуться обратно?

— Это значит, что Равена и Олден в руках сумрачного народа. Отец был прав…

Я оживилась от замаячившей впереди надежды:

— Теперь вы знаете, где Равена. Вы найдете и вернете ее, а меня отправите домой?

— Не спеши. Давай сначала дождемся утра, — усмехнулся Дэй.

Мы помолчали, не спеша ложиться спать. От радости, что теперь известно местонахождение настоящей принцессы, прошел весь сон.

— Почему так холодно? — спросила я, кутаясь в одеяло.

— Ночью подул северный ветер, а окна были открыты, — объяснил двуликий, вытягиваясь на кровати.

Я почувствовала голод. За обедом я так толком ничего и не съела, а ужин пропустила. Прислушавшись к равномерному дыханию наследника, я тихо встала и на ощупь двинулась в сторону стола. Шаг, еще шаг, столбик кровати…

— Ы-ы-ы!

Как же я забыла про осколки бокала! Само собой никто их с ковра не убрал. Правая ступня первой встала на острые стекла. Кажется, Дэй выругался на незнакомом мне языке.

— Оставайся на месте!

Я замерла, закусив губу и поставив раненую ногу на кончики пальцев. Двуликий подхватил меня на руки и усадил обратно на кровать. Затем он зажег свечи, принес воду и кусок белой ткани.

— Ты все-таки выполнила свою угрозу, — хмыкнул он, внимательно осматривая раненую ступню.

Судорожно вцепившись пальцами в простыню, я терпеливо переносила боль. Меня больше волновало то, что сижу перед двуликим в одной нижней рубашке из тонкого полупрозрачного батиста. Дотянуться до одеяла никак не получалось. Внезапно ступню ожгло резкой болью. Я со стоном сквозь сжатые зубы упала на спину.

— Вытащил стекло, — прокомментировал свои действия Дэй.

Я почувствовала, как он промывает рану водой, промокает тканью, а затем прикасается к ней чем-то теплым, чуть влажным и мягким.

— Что вы делаете? — я снова села и дернула ногой.

— Лечу твою рану, — невозмутимо ответил Дэй, поднимая на меня желтые глаза.

— Чем?

— А чем звери лечат раны?

Чем, чем… Неужели? Это же не?..

— Не дергайся и не мешай, — Дэй чуть подтянул меня к себе за ногу.

— Но вы же не зверь? — продолжала я сопротивляться.

— А так?

Миг — и у кровати сидит большая черная рысь и щурится на свечное пламя. Завороженная величественным видом огромного кошака, я забыла о боли и соскользнула на ковер. Никак не привыкну к подобным метаморфозам. Только что передо мной был человек, а теперь сидит зверь. Человеку я не доверяла, а к кошаку самопроизвольно тянулись руки.

Рысь наклонила голову и щекотнула усами больную ногу.

— Дай сначала сама посмотрю, что там.

Рана выглядела ужасно — глубокая, с рваными краями, однако крови было немного. Видимо, Дэй успел «подлечить». Я протянула ступню зверю. Он осторожно провел по ней теплым, шершавым языком.

— Щекотно, — не удержалась я от смешка, хотя к ощущению щекотки примешивалась боль.

Рысь только фыркнула в ответ. Пришлось терпеть, покусывая основание большого пальца левой руки. Правой я прикрывала грудь от любопытных желтых глаз. Зверь старательно делал свое дело, слегка прижав уши к круглой голове и постукивая коротким хвостом по полу. Забавно. Вот только… был бы это Лэнс, а не Дэй. Я вспомнила, какой мягкий и бархатистый на ощупь был мех рыжей рыси, успокаивающим — мурчание, и теплым — большое тело.

Кажется, зверь закончил. Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Спасибо.

Боль отступила, осталось лишь легкое пощипывание.