Сбежавшая невеста

Мик просто стоял и гладил ее по голове, пока не почувствовал, что она начала успокаиваться. Бог свидетель, он тоже стал успокаиваться, наполняясь решимостью. А ведь на какое-то мгновение он даже испугался, что никогда не сможет отнять ее у этого громилы. С совершенной ясностью Мик вспомнил те минуты, когда Карлос волок ее из лагеря. Он ничего не мог сделать, так как у этого толстого болвана было преимущество перед ним, пока его рука сжимала горло Джули.

Мику пришлось ждать, хотя это было нелегко. Он никогда не был терпеливым человеком; это было достоинство Шедрика, но не его. А сегодня ночью ему пришлось учиться терпению! Теперь, выслушав то, что Джули рассказала ему о доне Виценте и поняв, кто предназначался в мужья его жене, Мик хотел мчаться, не останавливаясь, всю дорогу до Техаса, и убить негодяя прежде, чем тот успеет причинить ей зло. Но не мог. Ему снова приходится ждать. Ему нужно действовать осторожно.

— Мик?

— Да?

— Мы можем отправиться сейчас? Я хочу побыстрее убраться отсюда как можно дальше.

— Конечно, дорогая. — Мик заглянул в ее полные слез глаза и выдавил из себя улыбку, хотя улыбаться совсем не хотелось. — Не думаю, что снова смогу заснуть сегодня ночью.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась такая жалкая, что, забыв об условиях аннулирования брака, Мик наклонился и нежно поцеловал ее. С первым ее прикосновением его душа снова ожила, и он понял, как был одинок с той ночи в Вацио.

В ту единственную, незабываемую ночь он позволил себе думать, что они принадлежат друг другу. Что они никогда не расстанутся. Но с рассветом пришло понимание невозможности того, что ночью казалось таким реальным.

Мик старался сохранять дистанцию между ними с той ночи; даже видя боль в ее глазах, избегал ее прикосновений, оставаясь непреклонным. Но это не принесло ничего хорошего. И теперь неважно, притрагивался он к ней или нет. Его кровь все еще кипит. Его плоть все еще томится. Желание не исчезло. Наверное, никогда не исчезнет.

Мик решительно выбросил все мысли из головы в стал просто наслаждаться тем, что держит ее в объятиях. Он не будет больше отказываться от нее!

Пусть это продлится недолго, но каждый оставшийся миг он будет с благодарностью принимать ее любовь, каждый ее поцелуй, каждое ее прикосновение — как дар божий.

Джули жадно и охотно ответила на его поцелуй. Она обвила его шею руками, прижалась к его губам и целовала его так, будто последний глоток воздуха на земле был в его легких.

Мик крепко обнимал ее, тихонько нашептывая, что все будет хорошо, что не оставит ее ни сейчас, ни когда она будет в безопасности. И все же, одна мысль не давала ему покоя. Он многое бы отдал, чтобы узнать, где находится сейчас Энрике.

ГЛАВА 17

Мисс Баттерворт вздохнула и положила книгу на колени. Все было бесполезно. Несмотря на прекрасный язык мистера Чарльза Диккенса и захватывающее повествование, она не могла сосредоточиться на «Повести о двух городах».

«Конечно, — подумала Пенелопа, криво усмехаясь, — это и неудивительно. Последние два дня я ни о чем не могла думать, кроме как о последнем разговоре с Патриком».

Она снова вспомнила его, зло расхаживающего по кабинету и объясняющего ей, что она «наделала»:

— Все в El Paso только и говорят о вас, черт возьми!

— В самом деле, Патрик? Нет никакой нужды обращать внимание на вульгарные профанации.

— Черт, Пенелопа! Я пытаюсь объяснить тебе, во что ты на этот раз влезла!

С безмятежным выражением на лице Пенелопа спросила:

— Ответь мне, ради Бога, что заставляет тебя так сходить с ума?

Даффи пересек кабинет и остановился перед ней не более чем в трех дюймах. Сжав пальцы в кулаки, он смотрел ей прямо в лицо, и раздражение ясно читалось в его взгляде.

— Если слушать городские сплетни, то получается, вы всего лишь обвинили донью Анну в убийстве.

— Конечно же, нет! По крайней мере, не такими словами. — Мисс Баттерворт выпрямилась и спокойно посмотрела на него. — Я ни разу не сделала обвинения. Не забывайте, мой брат был юристом. И «клевета» — очень уродливое слово. — Она слегка покачала головой. — Я просто дала понять, что Юстас был отличным наездником. И что кое-какие бумаги, которые подготовил дон Рикардо, исчезли со смертью его адвоката. И я сказала, что обстоятельства смерти моего брата были на руку донье Анне.

— И это все?!

Неуместный сарказм, Патрик, не менее уродлив, чем клевета.

— Прости меня… — Он запустил пальцы в свои густые волосы, оставив на макушке забавные хохолки.

Пенелопа с трудом подавила в себе желание пригладить их.

— Конечно, Патрик.

— Ты не будешь лезть в это, не так ли?

— Что?

— Это не Лондон, ты до сих пор не поняла?! Здесь нет констеблей на каждом уличном перекрестке. Здесь нет хороших манер, присущих цивилизованному обществу. Черт подери тебя, Пенелопа! — Его руки легли ей на плечи, он крепко сжал ее. — Господи, разве ты не понимаешь? Если донья Анна и убила Юстаса… что помешает ей сделать то же самое с тобой?