Сбежавшая невеста

Я не услышала окончания фразы, потому что за моей спиной открылась дверь и появился Борис, поправляющий медали на своем пиджаке. Его румяное лицо расплылось в широкой улыбке, как только он меня заметил.

– Эми! – сказал он, снова боксируя с воздухом. – Ты убегаешь или прячешься?

Я сглотнула комок в горле и по мере сил постаралась выглядеть нормально.

– Я готовлюсь к церемонии с туфелькой, – сказала я со всем достоинством, которое смогла в себе отыскать. – Я не сбегаю, я просто пришла рано.

Улыбка Бориса стала еще шире, и я поняла, что он а) немного пьян, б) это лучшая ночь в его жизни.

«Уилли отлично знал, как работает монархия», – внезапно поняла я. Очаровательное дружелюбие Бориса было именно тем тайным ингредиентом, который необходим действительно популярному монарху. А такой ингредиент либо есть, либо его нет. У Павлоса его не было, как и у меня. И что случилось с Павлосом?

Я изобразила яркую улыбку, несмотря на свинцовую тяжесть в груди, и сказала:

– Кажется, Лиза и Лео вошли сюда. Возможно, и мы…?

Я протянула руку, Борис галантно предложил мне свой локоть.

И когда Лиза и Лео увидели нас, выходящих из смежной комнаты, на красивом лице Лео отразился лишь слабый намек на неловкость.

Лиза осталась бесстрастной.

Глава тридцатая

Что я могу сказать о церемонии с туфелькой? Я прошла через нее на автопилоте.

Я сумела подать Лизе нужный (обувь Лубутена, а как же) предмет в нужное время, улыбнуться камерам в нужном направлении, когда она притворялась, будто примеряет туфельку; я выждала необходимый отрезок времени, пока Лиза и Борис летали по залу под всеобщие аплодисменты, потом спустилась по нужным ступеням с Лео, который никогда еще не был таким сосредоточенным, и он кружил меня под потрясающими канделябрами и играющим на галерее оркестром.

Все закончилось довольно быстро, затем у меня был один танец с Рольфом, во время которого Рольф рассказывал мне, насколько «необычная» девушка Джо. Фотограф и это заснял, хотя я и не знала, удалось ли мне все время удерживать подходящее выражение лица.

Но я чувствовала, что уже слишком поздно. Если бы я не слышала того разговора Лизы и Лео, я могла бы убедить себя, что справилась, – но я не справилась. Когда Лео сказал мне, какой очаровательной все называли мою английскую молитву, мне казалось, что убеждает он себя, а не меня. Но я не могла позволить себе проявлять эмоции, чтобы никто не сфотографировал меня в жалком виде.

Остаток бала прошел в своего рода трансе, мои щеки болели от улыбок, а язык – от бесконечных вопросов, чтобы никто не мог обвинить меня в холодности. Когда Лео нашел меня в половине первого и пробормотал, что Лиза и Борис ушли, а значит, и нам пора, я испытала огромное облегчение.

Джо и Рольф все еще отплясывали дикий квикстеп на медленно пустеющем полу. Их ноги с невероятной скоростью мелькали в унисон, а от их страстных взглядов воспламенялся воздух вокруг. И я снова подумала, что некоторые вещи ты либо можешь делать, либо нет. Подобная жизнь куда больше походила Джо, а не мне. Социальные навыки были у нее в крови, а у меня в крови были чай и удобрения. И это вполне нормально. Всего лишь естественно. По правде говоря, никакое количество бриллиантов не могло бы примирить меня с тем, чтобы до конца жизни выносить подобные вечера, особенно с учетом дополнительных радостей в виде Софии, приезжающей на Рождество, – в обозримом будущем.

Лео молчал, когда провожал меня по лестнице к семейным апартаментам. Он ни словом не обмолвился о разговоре с матерью, а у меня не было сил спорить по этому поводу. Вместо этого он спросил, понравился ли мне вечер, а мои односложные ответы, по всей видимости, объяснил усталостью. Я не могла поверить ни одному его комплименту, хотя и знала, что это мелочно, а когда он аккуратно снял с меня потрясающее бриллиантовое ожерелье, расстегнул бриллиантовый браслет и убрал тяжелую тиару с моих волос, вместо того чтобы упасть ему в объятия, я притворилась, что заснула, как только моя голова коснулась подушки.

Лео устроился рядом, обнимая меня, подоткнул одеяло вокруг моих стертых ног. Вскоре я услышала его размеренное дыхание и поняла, что он спит.

А я не спала. Я лежала там и заново прокручивала в голове события этого вечера, но мозг не позволял мне менять или улучшать случившееся, как обычно бывало, – он заставлял меня лицом к лицу столкнуться с суровой реальностью. Это была не моя вина. И не вина Лео. Никто не был виноват.

Я люблю Лео, но смогу ли я с этим справиться?

Мне часто становилось лучше после душа, но даже ливневая насадка размером с поднос не смогла смыть пепельной серости прошлой ночи.

Была половина седьмого утра, так что я натянула джинсы и кашемировый свитер и отправилась в гостиную наших апартаментов. Длинные арочные окна выходили на бассейн и сады, уже окрашенные первыми утренними лучами, и природное смешение цветов пролилось странным бальзамом на мою раненую душу.