Сбежавшая (СИ)

— Нет, не должен, — я несколько раз поцеловала его лицо, разделяя его боль, желая полностью забрать ее себе, — Я люблю тебя. Слышишь? Очень сильно люблю.

— Не надо. Отпусти меня, малая… — с безумным отчаянием попросил Иль, запрокинув голову наверх и прикрыв глаза, — Прекрати заполнять всего меня собой. Зоя, я же не смогу… Буду смотреть на тебя и помнит, что сделал. Буду видеть твою семью и вспоминать о том, что допустил.

— Ты хочешь чтобы я ушла? — если он попросит, то я уйду, даже не смотря на то, что больно будет уже мне, — Так для тебя будет лучше?

— Если бы я знал как будет лучше… — выдохнул Иль.

— Зато знаю я. Знаю, что поодиночке мы не сможем. Знаю, что должны быть вместе. После всего, Илья. Хочешь ненавидеть меня? Ненавидь. Но я же знаю, что на самом деле ты меня любишь.

— Я безумно сильно люблю тебя, — не пытался отрицать брюнет, распахнув глаза, но продолжая подставлять лицо дождю, — Я не знаю, что мне делать.

— Не отталкивай меня. Мы обречены. Помнишь?

— Я убил его, Зой…

— Ты спас меня, — я уткнулась носом в шею любимого парня, не представляя как ему помочь, — Разве ты смог бы по-другому? Если бы позволил ему сделать то, что он хотел?

— Я бы потерял его всё равно. Никогда не простил бы, — рука Ильи зарылась в мои волосы и кажется он и сам не заметил этого.

— Да. И ты потерял бы еще и меня. А сейчас я рядом с тобой. И буду рядом. Всегда буду с тобой. Я же твоя.

— Моя, Зоя-зая… — требовательные губы накрыли мои, выливая в этот поцелуй всю боль и отчаяние и напитывая парня моей любовью.

Дождь давно превратился в ливень, а мы продолжали сидеть на деревянном полу веранды. Поцелуи были настолько жадными и столько в них было печали… Илья до боли сжимал моё тело, не замечая этого. Целовал, продолжая шептать слова любви, в какой-то агонии. А я лишь могла отвечать ему, стараясь в секунде урвать, хоть глоток воздуха, чтобы продолжить это безумство вновь.

— Мой, Иль…

Очная ставка

"Ты причинишь ей боль. Наиграешься и бросишь."

© Илья Россов

Она осталась… Моя маленькая Зоя-зая, осталась со мной. Несмотря ни на что.

А я просто не понимал, что мне делать…

Блядь! Сука! Мать твою! Грудину выламывало наизнанку от тупой боли уже больше недели. От от этого сучьева понимания, что я натворил. И оно сводило меня с ума. Я… Я собственными руками убил своего отца. Нажал на курок.

Единственного кто у меня остался. У меня же больше не было никого! Совершенно никого.

Уже неделю я не мог оставить эти мысли, продолжая сжирать себя самого. Лучше бы Псих не помогал замять это дело. Лучше бы я сел, чем чувствовать эту вину. И жалеть?

Я слегка повернул голову и поцеловал колено, на котором покоилась моя голова, чувствуя как маленькие пальчики расчесывают мои волосы, слегка оттягивая ихи даря хоть каплю умиротворения.

Нет! Я не жалею ни о чем!

Да, мне было больно. Мне было нереально тошно от своего поступка, но альтернативой было потерять ее… Я не мог ее потерять… Зоя была моей истинной, как сейчас любили говорить. Моя ведьма, которая приворожила, обрекла и стала зависимостью.

Даже сейчас она не пыталась лезть ко мне с разговорами. Не дергала, пытаясь отвлечь. Просто оставалась рядом. И это было лучшим вариантом. Она позволяла мне переболеть, принять и уложить в своей голове.

Ведь если задуматься… Я же просил его! Объяснял, что без малой не смогу! Сколько раз говорил о том, что можно просто отойти в сторону! Но отцу было плевать на все. Он в легкую был готов отнять у меня Зою, наплевав на мои чувства. Наплевав даже на то, что ей всего лишь семнадцать. Просто потому, что ее фамилия Георгиева.

Малая же понимала все. Она молча стояла со мной на кладбище в день похорон, крепко сжимая мою ладонь. Несколько часов под дождем… Но не ушла и не оставила меня. Не пыталась увести, позволяя, хотя бы мысленно попрощаться.

И когда в наш дом заявился Жора, Зоя даже не пыталась с ним кусаться. Малая взяла из рук Григи бутылку, выставила на барную стойку бокалы и нарезала закусь, а затем оставила нас вдвоем. И тут меня реально прорвало. Я выливал на лучшего друга все, что болело внутри.

Нажрались мы в тот день знатно. Бутылкой не обошлось и вход пошло все, что только было в баре. А она даже слова не сказала. Только тогда когда Грига вырубился прямо за стойкой, Зоя зашла в кухню и отвела меня в гостиную, буквально волоком таща на себе, помогла раздеться и уложила спать на разобранный диван. На второй этаж попросту не дотащила бы.

А утром я обнаружил по левую руку Григу, который дрых рядом. Правда в одежде.

Но удивило меня не это. Удивило то, что малая клубочком свернулась справа от меня. Не смотря на Григу, который храпел словно трактор. Не смотря на то, что в комнате нереально воняло перегарищем. Так что резало глаза. Но она все равно была рядом. Маленькая и такая родная.

И сейчас она продолжала молчаливо понимать мое состояние.

— Зой? — я накрыл ладошку девушки, лежащую на моей груди, своей, вырываю малую из ее раздумий.

— Что такое? — в секунду серые глаза сфокусировались на мне с долей беспокойства.