Сбежавшее лето

   На следующее утро Мэри поднялась очень рано, чтобы сделать набег на кладовую. Она взяла несколько банок с консервами, буханку хлеба, ко­робку яиц и отлила немного коньяку из дедушкиного личного запаса в пу­стую бутылку из-под минеральной воды с завинчивающейся пробкой. Все это она сложила в походную сумку, которую носят через плечо, и спрятала ее в кустах возле ворот.

   Когда тетя Элис встала и спустилась вниз, Мэри спросила, можно ли ей, как вчера, пообедать на берегу.

   Тетя Элис принесла из кладовой половину вареной курицы и взяла в руки нож.

   — Я могу съесть все,— предложила Мэри.

   Тетя Элис посмотрела на нее,  не выпуская ножа  из рук.

   — Здесь довольно много, милочка. А мотовство, как тебе известно, до добра не доводит.

   И она весело рассмеялась, желая показать, что ей вовсе не жаль скор­мить Мэри хоть целую курицу, если только она ее съест.

   —  Не   беспокойтесь,   все   будет   съедено,— решительно   успокоила   ее Мэри.

   Таким образом она получила половину курицы, несколько сэндвичей с вареной свеклой, два яблока, три банана, коробку вафель, бутылку мо­лока и толстый кусок сыра.

   —  У кого-то  из нас  глаза  завидущие,  а руки загребущие,— заметила тетя Элис.

   —  У   меня  есть   приятель,— объяснила   Мэри.— Вдруг  его  мама  даст ему мало? — Она уже давно обнаружила, что лучше говорить почти прав­ду.   Тогда   люди  перестают  быть   подозрительными.— Его   зовут  Саймон Трампет,— добавила она.— Он очень хороший мальчик.

   — Трампет, Трампет...— повторила тетя Элис.— Где я слышала эту фамилию?

   —  Его отец служит в полиции,— сказала Мэри, решив, что это звучит очень внушительно.— А у его дяди,  Хорейса Трампета, лавка старинных вещей.

   —  А, знаю. Такой толстяк с бородой. Но эту фамилию я слышала еще от кого-то.— Поджав губы, тетя Элис тщетно пыталась вспомнить. Потом отказалась   от   своего   намерения   и   добавила:—Надеюсь,   милочка,   ваш пикник будет не очень далеко от нашего дома?  Не то у тебя заболит жи­вот тащить такую тяжесть.

   —  Ничего,— улыбнулась Мэри и принялась складывать еду в хозяй­ственную сумку с ручками.

   Сумка с ручками и вправду не была тяжелой, зато походная сумка, на­битая консервами, постоянно напоминала о себе. К тому времени, когда Мэри добралась до пирса и со своими вещами взгромоздилась на второй этаж автобуса, она вся вспотела и умирала от жары. Саймон и Кришна уже сидели на местах. Перед ними на сиденье стояли огромный рюкзак и кор­зинка с Ноаксом.

   —  Ноакс  всю ночь  проспал  у  меня  на груди,— с  гордостью  объявил Кришна.— По-моему,  я ему  нравлюсь.  И чувствует он себя гораздо луч­ше. Когда сегодня утром пришел Саймон, мы дали ему молока, и он выпил все до капли.

   —  Никто вас не видел, когда вы вышли из лавки?—шепотом осведо­милась Мэри,  но Саймон только хмуро поглядел  на нее  и  ничего не от­ветил.

   Вслед за Мэри на второй этаж поднялся кондуктор, который теперь стоял за ее спиной в ожидании денег за билеты.

   Сердце у Мэри застучало, но кондуктор почти не посмотрел на Криш­ну, который в свитере Мэри и старых джинсах Саймона, по правде говоря, ничем не отличался от других пассажиров.

   Все  равно,  пока  они сидели  в  битком  набитом  автобусе,   лучше было молчать.   Только один  раз,   когда  они  уже  выехали  из  города   и  тряслись по дороге,  удалявшей  их от моря,  Кришна заметил:

   —  Дядя писал,  что в Англии очень много зелени.

   Выйдя из автобуса, они очутились на шоссе. Мимо них мчались легко­вые машины и огромные грузовики, из-под колес летели песок и щебенка. Справа тянулась высокая каменная стена, мрачная и грозная, со стеклян­ным верхом по всей ее длине. Почти все стекло было разбито. Саймон под­вел их к воротам из ржавого железа, так заросшим ползучими растениями и шелковистой сорной травой под названием «старикова борода», что таб­личку с полустершейся надписью «Частное владение. Посторонний вход воспрещен», которая была прикручена проволокой к перекладине, разгля­деть было нелегко.

   На воротах были цепь и висячий замок, но это ничуть не остановило Саймона, который, ловко подвигав створки ворот — петли у них были сломаны,— приоткрыл их ровно настолько, чтобы можно было протис­нуться внутрь. Когда они вошли, Саймон снова поставил створки на место.

   Как только они очутились внутри, шумное шоссе словно перестало существовать. Всего несколько ярдов от ворот, и они оказались совсем в другом мире: среди безмолвных зеленых джунглей. Деревья стояли близко друг к другу и тянулись вверх, образуя над головой крышу, сквозь которую почти не проглядывало небо. Земля же пряталась под зарослями терновника.

   —  Сюда,— сказал Саймон и уверенно пошел вперед, хотя никакой тро­пинки не было видно. Кришна и Мэри с трудом поспевали за ним. Кришна тащил корзинку с котом, а Мэри — свои сумки. Они то и дело натыкались лицом на паутину, ветки терновника цеплялись за их одежду. Саймон ша­гал слишком быстро, но у них не хватало духу жаловаться.

   Прошла, как им показалось, целая вечность, пока Саймон не остано­вился на небольшой поляне, освещенной дымчатым лучом солнца. Громко стрекотали сверчки.