Сбежавшие сестры

– Подумай как следует, Тони. Ради Олив. Просто обещай подумать.

Брат кивнул и встал, ссутулившись, спрятав руки в карманы. Он пнул камешек и зашагал прочь по улице, шлепая по тротуару мысками ботинок. Рукава его свитера истерлись на локтях до дыр. Я надеялась, что он действительно обдумает мои слова. Мне не хотелось, чтобы он упирался и усложнял жизнь нам всем, и особенно маме.

На следующий день после этого разговора мы с моей лучшей подругой Анджелой Таунсенд сидели в спальне на втором этаже дома номер пятьдесят девять на Эдисон-террас. Заднюю стену снесло взрывом, но старая железная кровать в спальне уцелела. Цветочные обои свисали со стен лоскутами, развеваясь на ветру, а на полу остались обрывки коричневого линолеума. Ни я, ни Анджела никогда не жили в частном доме, и нам здесь ужасно нравилось. Мы представляли, будто все это принадлежит нам. Вдвоем нам удалось подтащить железную раму кровати к дыре в полу, откуда открывался вид на руины с играющей детворой, на сады с огородами и на реку, над которой возвышались подъемные краны.

Анджела устроилась на кровати, подогнув под себя ноги.

– Интересно, кто здесь раньше жил? – спросила она.

– Понятия не имею, – отозвалась я, – но явно люди небедные. Ну, не такие бедные, как мы. У мамы бы на такой линолеум денег не нашлось.

– Зуб даю, тут жила красивая дама. Прямо как Вера Лини, с красными губами и светлыми волосами, а носила она шелковые платья и меховые накидки.

– И жила она здесь со своим мужем-красавчиком.

– Да, муж непременно был хорош собой. – Анджела вздохнула и подперла подбородок рукой. – И он, конечно, покупал ей цветы, ожерелья и духи. И открывал перед ней дверь, когда она садилась в такси и выходила из него. Наверняка они постоянно катались на такси.

Я улыбнулась:

– А дети у них были, как думаешь?

– Ну уж нет, – сказала Анджела. – У дамы, которая здесь жила, не было времени на детей.

– Чем же она была так занята?

– Работала диктором на радио.

Я снова заулыбалась. Она явно все еще думала про Веру Линн.

– Интересно, где они теперь? – вздохнула Анджела, погладив матрас на кровати.

– Они ведь могли и погибнуть.

– Надеюсь, что нет, – сказала она и принялась грызть ногти. – Надеюсь, они сейчас живут в отеле.

Отели казались нам обеим воплощением роскоши и изысканности. Анджела загрустила, поэтому я мягко сменила тему:

– Мне казалось, ты бросила грызть ногти.

– Просто привычка.

– Это плохая привычка, Анджела. Дама, которая здесь жила, уж точно ногти не грызла.

– Мне так легче, – ответила она.

Я знала, что моя подруга обычно принимается грызть ногти, когда нервничает.

– У тебя дома все в порядке? – мягко спросила я.

Ее глаза наполнились слезами. Я протянула к ней руку и сжала ее пальцы в своих.

– Не хочешь об этом поговорить?

– Да не о чем говорить, Нелл, ведь я все равно ничего не могу с этим поделать.

– Иногда помогает выговориться, даже если ничего нельзя изменить, – возразила я.

Анджела вытерла слезы рукавом кофты:

– Мама никак не поправится, а бабуля взяла моду бродить по улицам. Мы стараемся держать дверь закрытой, но эта хитрая старая перечница все равно улучит момент и улизнет. На днях она полезла на руины в одной ночнушке светить задницей. Все дети над ней смеялись. Как меня все это достало, Нелл!

– Мне так жаль! – Я сжала ее руку.

Она снова утерла слезы:

– Да нет, все в порядке. Я люблю свою бабулю. Она, может, и старая перечница, но моя, родная, – с улыбкой заявила Анджела.

– А что с твоей мамой?

– Никто не может понять, что с ней. Ей нездоровится с тех пор, как родилась Мэвис. Она теперь почти все время лежит. Мама не виновата, я знаю, но мне так тяжело, Нелл. Иногда кажется, что я женщина среднего возраста с двумя малолетними детьми.

– Как бы я хотела чем-нибудь тебе помочь!

– Ты со мной дружишь, это мне помогает.

– А как твои младшие? От них есть новости? – спросила я. Братья и сестра Анджелы уже довольно давно уехали в эвакуацию вместе со всеми.

– Робби держит нас в курсе. Говорит, они попали к хорошим людям. Малышка Мэвис скучает по маме, а Стэнли никак не прекратит писаться в кровать. Мама надеется, что к возвращению он все же научится и перестанет это делать.

Я ухмыльнулась:

– Не думаю, что ваш Стэнли поддается обучению.

– Вот и я сомневаюсь, но мама живет надеждой. Но ей хотя бы не нужно беспокоиться, ведь они в безопасности и под присмотром. Робби просто с ума сходит по собакам тамошнего семейства. Их зовут Пеппа и Вуди. Говорит, когда вернется, тоже заведет собаку.

– Только этого твоей маме не хватало, – улыбнулась я.

– Только этого мне не хватало, – вздохнула подруга.

Я не знала, как к этому подвести, поэтому выпалила без всяких вступлений:

– Знаешь, мне, возможно, придется уехать.

Анджела снова принялась грызть ногти.

– Что, вы все вместе уедете? – тихо спросила она.

– Мама с малышом останутся. Говорит, Фредди еще слишком маленький для путешествий через всю страну, а миссис Райан считает, что сама мама пока очень слаба.

– А что же Тони? И он поедет?

– Не уверена. Он обещал подумать.

– Сомневаюсь, что он согласится покинуть маму, Нелл.