Сбежавшие сестры

На платформе началась суета. Двери поезда открывались и закрывались, люди выбирались на платформу, передавали сумки и чемоданы носильщикам. Мы с Олив встали рядом и подождали, пока рассеется дым. Затем мы начали всматриваться в лица подходящих к заграждению пассажиров.

– Это они? – спросила Олив, показывая на семейство с тремя детьми.

Она подняла табличку повыше, но семейство прошло мимо, даже не взглянув на нас. Люди продолжали идти по платформе, а потом время будто замедлилось, и я увидела, как высокий худой мальчик помог женщине сойти с поезда. Она держала за руку ребенка помладше. Я застыла как вкопанная. Слезы покатились по щекам, и наконец из горла вырвался крик:

– Мама!

Олив вцепилась в мою юбку. Я схватила сестренку за руку, и мы побежали по платформе. Тони добежал до меня первым, и мы крепко обняли друг друга, смеясь и плача. Олив уже была в объятиях у мамы. Моя сестренка так выросла с тех пор, как в последний раз обнимала маму. Та улыбнулась мне поверх макушки Олив. Я подошла ближе. Мама опустила Олив на платформу.

– Моя Нелл, – с улыбкой произнесла она.

Эту самую улыбку я хранила в сердце столько лет, боясь, что больше никогда ее не увижу. Но мама была здесь, снова с нами. Мы обвили друг друга руками, и я вдохнула запах дома. Я так выросла, что стала выше мамы и уткнулась подбородком в ее макушку. Я давно перестала быть маленькой девочкой, но в маминых объятиях вновь почувствовала себя ребенком. Я взглянула в ее глаза, погладила по волосам, словно желая убедиться, что это и впрямь она. Фредди потянул меня за подол. Я утерла слезы и присела рядом с ним.

– Привет, Фредди, – сказала я. – Я твоя старшая сестра.

Он уставился на меня, а потом спрятался за мамину юбку. Я повернулась к Олив:

– Ты помнишь Фредди?

Сестренка нахмурилась:

– Ту штуку, которая лежала в колыбельке?

– Верно, только это был малыш, а не «штука», – улыбнулась я.

Тони усмехнулся:

– Ты права, Олив, он та еще штука, к тому же очень крикливая!

Все рассмеялись, кроме Олив, которая просто стояла рядом со мной и стискивала мою руку. Я повернулась к ней и увидела, что она плачет.

– Что с тобой, милая? – спросила я.

– А где же те люди, которых мы должны были встретить? Семья с детьми?

Я достала из кармана платочек и утерла ей слезы.

– Миссис Райт и миссис Бэкстер нас разыграли. Они отправили нас встречать маму. Это был сюрприз, Олив, просто чудесный сюрприз.

Тони взлохматил ей волосы и попытался взять ее на руки, но она отстранилась.

– Она оттает, – успокоила всех я. – Просто ей нужно время.

– У нас впереди куча времени, – сказала мама. – Целая жизнь.

Я была так занята тем, чтобы успокоить Олив, что не заметила высокого мужчину с рыжей бородой, который шел к нам по платформе.

Глава сорок первая

Олив держалась за мою руку всю дорогу домой. Фредди сидел на плечах у Тони, а мы с папой постоянно улыбались друг другу. Мое сердце настолько переполнилось счастьем, что было трудно дышать.

– А ты не хочешь пойти за руку с мамой и папой? – спросила я у Олив.

Она помотала головой.

Когда мы дошли до гостиницы, над входом была растянута вывеска с надписью «Добро пожаловать домой!», а миссис Райт и миссис Бэкстер стояли под ней, утирая слезы. Смеясь и плача, мы все вошли внутрь. Олив отстала от всех с печальным и встревоженным видом.

– Вы не против, если мы с Олив немного прогуляемся? – спросила я.

Мама улыбнулась:

– Конечно, нет, идите.

Тони тут же поднялся, как будто хотел пойти с нами, но я покачала головой. Судя по выражению его лица, он меня понял.

Мы пошли на набережную. Море было таким спокойным, что больше походило на зеркало, растянувшееся до самого горизонта. Мы молча сели на скамейку, держась за руки. Наконец Олив заговорила:

– Что это за мужчина, Нелл?

Она не помнила его. Мне как-то не пришло в голову, что моя сестренка забудет папу, но, если подумать, в этом не было ничего удивительного. Ей было всего четыре, когда он ушел на войну. Я должна была говорить с ней о нем, поддерживать ее детские воспоминания, но мне как-то не пришло в голову, что она забудет такого важного, сильного и прекрасного человека. Я обняла сестру за плечи:

– Это твой папа, Олив. Ты совсем его не помнишь?

Она покачала головой.

– Он самый-самый лучший, самый добрый папа на свете и очень тебя любит. Он работал в доках, а я ходила к реке, чтобы отнести ему обед, и привозила тебя в коляске. Ты была такой красивой малышкой, Олив, и все вокруг это замечали, а папа очень гордился и с радостью показывал тебя своим товарищам. Тебе очень повезло с папой.

– Похоже, он хороший, но я все еще не могу его вспомнить, Нелл.

– Это потому, что он служил во флоте и сражался на войне. Ты совсем-совсем его не помнишь?

– Нет.

– Ничего, у тебя будет куча времени, чтобы заново познакомиться с ним и полюбить его, и я тебе обещаю, Олив, ты обязательно его полюбишь, не переживай. Тебе ничего не нужно будет делать, это произойдет само собой.

– Но я помню Тони, хотя раньше он был меньше. Он спрыгнул с поезда и убежал домой, так ведь? Потому что он был маленьким паршивцем!

Я рассмеялась: