Сбежавший король

– Я не буду править так, как мой отец, и я никогда не буду похож на брата. Но я буду делать для своей страны все, что в моих силах, и надеюсь, что однажды ты станешь королевой, которой есть чем гордиться.

– А сегодня? – Она улыбнулась мне, и я понял, что многое между нами изменилось. – Джерон, я горжусь тем, что ты сделал для Картии, горжусь тем, что ты доверил мне правление в свое отсутствие. И я горжусь тем, что сижу сейчас рядом с тобой. Нас ждут великие дела.

И впервые с тех пор, как я стал королем, я ей поверил.

43

Мы приехали в Дриллейд поздно вечером. На улицах было необычно тихо даже для этого времени, света в домах не было. Может быть, на самом деле уже ночь? Когда мы въезжали в ворота замка, все еще чувствуя усталость, я откинул голову на спинку сиденья. Финк раздвинул шторы на окошке кареты и хотел заговорить со мной, но Харлоу шикнул на него и велел оставить меня в тишине.

Многое изменилось с тех пор, как почти две недели назад я покинул замок. Кое-что – к лучшему. Картии больше не угрожали ни Грегор, ни нападение пиратов. Роден и Амаринда были на моей стороне. Исчезла угроза назначения наместника. Но не все сложилось так, как мне хотелось. Меня тревожила смутная мысль о том, что отец, наверное, не одобрил бы меня. Впрочем, с этим я мог смириться.

– Вы готовы? – спросил я Харлоу, когда карета остановилась. – Очень скоро вы узнаете, каково это – связаться со мной. – Что бы мои люди ни думали обо мне, я надеялся, что Харлоу получит то уважение, которого он заслуживает.

Харлоу спокойно улыбнулся в ответ.

– Интересней, готовы ли вы, ваше величество.

Он вышел первым. И тут я понял, что внутренний двор замка освещен гораздо ярче, чем это бывало обычно ночью. Потом Харлоу подал руку Амаринде. Когда она вышла из кареты, я услышал снаружи шум, говор и шарканье ног.

Харлоу наклонился ко мне.

– Я помогу вам выйти из кареты, милорд.

Я раздраженно покачал головой.

– Сколько слуг собралось на это представление? Я выйду сам, пока они не посмеялись над моей беспомощностью.

Харлоу протянул мне руку.

– Возьмите мою руку, пожалуйста. Доверьтесь мне.

Я придвинулся ближе к двери, и он распахнул ее еще шире. Сначала я увидел лишь длинный ряд зажженных факелов, светивших так ярко, что мне пришлось зажмуриться. Потом я сделал первый шаг, и приветственные крики громом прокатились по двору.

Я немного растерялся, и если бы не Харлоу, наверное, потерял бы равновесие. Неужели все они приветствуют меня? Харлоу проговорил с улыбкой:

– Так вы об этом меня предупреждали? Вот каково связываться с вами.

Я покачал головой, ничего не понимая. Потом откуда-то сверху раздался голос Кервина:

– Слава его величеству. Джерон – единовластный король Картии. – И снова вокруг зазвучали приветственные возгласы.

Амаринда сказала:

– Единовластный Джерон. Это мне нравится. Народ радуется твоему возвращению.

Харлоу повел меня вперед, туда, где огни не так светили в лицо, и я мог лучше все рассмотреть. Весь двор был заполнен народом. Моим народом. Потом медленно, почти благоговейно, они опустились на колени. Стало тихо.

Мотт и Кервин подошли ко мне. Они поклонились. Кервин смахнул слезу. Он покачал головой, разглядывая меня.

– Я знаю, как я выгляжу, – сказал я.

Но он лишь улыбнулся одним уголком рта и ответил:

– Нет, думаю, вы не представляете, что все мы в вас видим.

Я все еще ничего не понимал.

– Вы приказали людям собраться?

– Они пришли сами, – сказал Кервин. – Когда услышали, что вы сделали для них.

– Но как… – Я прищурился. – Мотт?

– Я лишь намекнул кое-кому. – Он усмехнулся, очевидно, очень довольный собой.

Я снова посмотрел на толпу людей, совершенно ошеломленный происходящим. Коннер говорил, что я король лишь по крови, а не потому, что народ этого хочет. Но отныне это не так. Глаза мои наполнились слезами, меня переполняли эмоции, которых, как я думал, мне никогда не изведать. Для меня наступил мир. Еще одна битва, куда более важная, чем битва с пиратами, завершилась.

Радость, идущая от самого сердца, расплылась на моем лице улыбкой. Я поднял руки и с новой силой в голосе сказал:

– Народ мой, друзья мои. Мы – Картия!

Я так и стоял. А они снова приветствовали меня. Потом я опустил руки и повернулся к Мотту, почувствовав, что падаю от изнеможения:

– Поможешь мне добраться до моей комнаты?

Он подал мне руку.

– Да, мой король.

И под восторженные возгласы я покинул двор замка.

Следующие два месяца прошли спокойно. Мы с Амариндой появлялись на публике вместе, хотя из-за моей сломанной ноги приемов было меньше, чем обычно. Чаще она навещала меня наедине, и мы ужинали вдвоем. Иногда к нам присоединялся еще кто-нибудь, и каждый раз мы прекрасно проводили время.

Через два месяца врач разрешил мне снять повязки и велел как можно больше двигаться. Меня не надо было уговаривать. Был разгар лета, и мне страстно хотелось на воздух. Я начал совершать регулярные пробежки утром и вечером, обычно до тех пор, пока Мотт не находил меня и не напоминал, что я еще не совсем здоров. Я же убеждал его, что нога у меня, вероятно, будет болеть всю жизнь, так что лучше привыкнуть к этому как можно скорее.