Сбить на взлете

Что больше всего радует — за орденом отправляют в столицу. Жену почти полгода не видел. Валюшины фотографии — это, конечно, хорошо, но обнять любимую будет еще лучше. Сдаю дела уважаемому «аксакалу» полка, Лехе Годоляке, и завтра, нацепив новенький мундир с золотыми погонами и понавесив на него все награды, помашу рукой своим парням и «вечерней лошадью», то бишь Ли-2, в девичестве звавшийся Дугласом, отбуду в Москву. Судя по сводке погоды, в столице заметно прохладнее, чем в Прибалтике, но мне почему-то кажется, что теплый Валенькин взгляд согреет меня лучше любой шинели.

Утром с хорошей компанией штабных загрузились в транспортник. Настроение у всех офицеров было отличным — все-таки переломили мы хребет фашистской гадине. Теперь уже на все сто понятно, что пусть не в этом году, а в следующем, но войдем в Берлин и покараем фашистскую нечисть. Немножко подпортило сообщение, что с нами летит некий большой начальник. Вот-вот появится — тоже вдруг зачем-то потребовалось отбыть в столицу. Два истребителя сопровождения уже успели подняться в воздух и сейчас наматывали круги над аэродромом в ожидании взлета нашего Ли-2. Начальник так и не появился, поэтому взлетели почти с получасовой задержкой. Прикрывавшие нашу машину «Лавочкины» проводили полсотни километров и отвернули назад — горючку-то еще над аэродромом пожгли, в ожидании нашего вылета.

— Да здесь немецких охотников быть уже не должно — достаточно далеко от фронта отлетели, — высказался бравый старлей, провожая взглядом удаляющиеся «лавки».

— Не скажи, — вдруг хмуро покачал головой капитан в великоватом полушубке, — по закону подлости, именно в таких случаях и появляются.

Я внимательно осмотрел небо с одного борта, потом метнулся к иллюминаторам другого — накаркал капитан. Два «худых» уже заходили на наш самолет. Бортстрелок открыл огонь из Березина в верней турельной установке слишком рано. Я, оттолкнув радиста от шкворневого ШКАСа в хвосте машины, успел отогнать от нашего хвоста одного мессера. Но другой, зайдя снизу, сходу поджег левый мотор. Тысячесильный АШ-62ИР, точно такой же, как на последних сериях «Ишаков», выплюнув клуб черного дыма, вспыхнул ярким пламенем. Пилоты бросили машину вниз — все-таки преимущество немецких истребителей по скорости и маневру было очень уж большим. Правый мотор пережил своего собрата всего на пару минут. Правильное решение — сходу садиться на вынужденную — было принято слишком поздно. Худые, практически не обращая внимания на мои экономные очереди — стрелок в турели был уже мертв, а у техника со вторым скорострельным пулеметом закончились патроны — прошивали из своих пушек фюзеляж насквозь. То ли один из летчиков в кабине был еще жив, то ли оттримерована машина была правильно, но мы еще как-то летели в пологом снижении. А затем был удар о заснеженное поле, выбивший из меня дух. Пришел в себя от вялых пощечин — накаркавший капитан, истекая кровью из развороченного бедра, пытался что-то сказать.

— Лесные… — и, умирая, указал на правый борт.

Картина, открывшаяся в иллюминаторе, не порадовала. От перелеска к дымящему самолету, грамотно прикрываясь пологими холмиками и неровностями земли, короткими перебежками двигались люди с оружием. Никак не бойцы РККА, так как разномастные стволы были направлены к нам, а не наоборот. Тогда-то и дошло, что пытался сказать капитан — лесные братья, как называли себя отщепенцы, с самого начала войны служившие гитлеровцам. И уходить было уже поздно — редкие выстрелы и короткие очереди слышались со всех сторон.

Не повезло. Называется, слетал в Москву за орденом. Выдрал из турели крупнокалиберный пулемет, проверил ленту — патронов еще хватало — и приготовился открыть огонь, когда враги подойдут ближе. Противники почему-то тянули. Догадались, что здесь их ждет очень горячий прием из Березина? Хотят взять живым?

Поудобнее устроился у большой рваной дыры — практически амбразура — в левом борту фюзеляжа. Устроился и задумался перед своим последним боем. Увы, но на земле, а не в небе, где кое-какие умения у меня присутствуют. Последнее время буквально мучило одно чужое воспоминание — документальные кадры кинохроники. Огромный ядерный гриб над вражеской столицей. Ну ведь не должно быть такого в нашем мире — войска Красной армии наверняка возьмут вражескую столицу раньше, чем американцы сделают атомную бомбу. Тогда откуда взялись эти кадры? Или мое вмешательство в историю оказалось настолько существенным, что ход войны уже изменился?

Размышления были прерваны длинной очередью из МГ-42. У лесных братьев есть пулемет — очень плохо. Но живым им все равно не дамся. Перед глазами вдруг мелькнуло лицо жены и почему-то та круглая радуга…

* * *

— Капитан, вы соображаете, что говорите? — раздраженно вскинулся подполковник. — И что я теперь должен докладывать командующему армией? Что кто-то вовремя не озаботился о замене выработавшего бензин сопровождения для транспортного Дугласа? В результате чего самолет был подбит вражескими истребителями и сел на вынужденную? Много жертв?