Сбить на взлете

Н-да, шутки шутками, но решение злобного эскулапа было закреплено приказом командира полка. Плохо, но после освобождения Ельни тридцатого августа и Дорогобужа первого сентября накал воздушных схваток несколько снизился. Больше двух вылетов в сутки уже не было и мое относительно низкое участие в боевой работе перестало замечаться. А потом я уже и сам втянулся. Савушкин после очередной драки над линией фронта прямо на старте обследовал холодным — брррр! — стетоскопом, проверил пульс, давление и снял свои пакостные ограничения. Пятнадцатого числа после всего недельной паузы началось новое наступление — на Смоленск, но противник был уже не тот — повыбили мы у немцев достаточно самолетов и летчиков.

Двадцать пятого, прикрывая «горбатых», нарвались эскадрильей на группу из двух десятков излишне борзых фоккеров. Ну куда же они без мессершмиттов сопровождения лезут? Прямо как в том бородатом анекдоте — на шашку с голой задницей. Высыпали бомбы в лес и попытались атаковать Илы. Нет, секундный залп у FW-190 весьма приличный, но ведь кроме оружия еще и маневр требуется. А изрисованные-то как! Прямо картинная галерея в воздухе. Пока не получили по сопатке — лейтенант Костиков их ведущего уже на подходе умудрился поджечь. Красиво зашел — свалился на скорости с высоты, промчался молнией прямо сквозь вражеское построение — они как раз не виноватые ни в чем деревья бомбили, избавляясь от груза — и влепил очередь из всех стволов. Даже попрощаться по радио со сбитым не забыл:

— Ауфвидерзеен, фашистская морда!

Я попытался достать другого уже удирающего фоку и очень удивился, заметив сокращение расстояния между нами. У него что, водно-метаноловая система форсажа не стоит? Увы, так и не выяснил полной комплектации гада. Догнал, пристроился впритык — всего-то два десятка метров — и облегчил немного зарядные ящики обоих стволов моей ласточки. Попутно убедился в отсутствии системы нейтрального газа на фоккере — баки рванули так, что я на скорости прямо через пламя промчался. Несколько неприятное ощущение. Мотор было начал терять обороты — в воздухозаборник горячий воздух без кислорода попал — но прочихался и вновь нормально потянул. Проводили штурмовиков до их аэродрома, долетели до своего, сели, и на разборе выяснилось, что вспышку с вываливающимися из нее обломками и мой пролет через огонь видела половина эскадрильи. То есть засчитали еще один сбитый. Надо было видеть удовольствие Ленки-Кобылы, старательно — аж язык высунула! — мажущую кисточкой через трафарет седьмую звездочку на борту «чертовой дюжины». А уж мне-то самому как приятно было! Особенно с учетом освобождения в этот день Смоленска и Рославля.

Второго октября наши войска вышли на рубеж западнее Велижа, Рудни, реки Проня, где перешли к обороне — началась новая, как величает большое начальство, оперативная пауза. А на нас дождем посыпались награды за всю Смоленскую операцию. Я за два сбитых получил орден «Отечественной войны» второй степени — стал, как старослужащие говорят, полным кавалером. Комполка и Вовке Стародубцеву заслуженно «Красное знамя» вручили. Капитана Подольского к Герою представили — все-таки восемнадцать сбитых. Из них лично — четырнадцать. Должны удостоить. Почти всех пилотов наградили. Техсостав тоже не забыли. Елизарычу такой же, как и мне, орден достался. Ленка Кривошеина вместе с обоими Пахомовыми медаль «За боевые заслуги» получила.

Ох, не к добру это все. Или нормально? Сам не понимаю. А ведь теперь мы уже не Красные командиры, а офицеры-золотопогонники. Куда катимся?

* * *

Вот кто накаркал? Наш фронт раз за разом пытается освободить Оршу и все безуспешно. Почему нет танков, когда у противника они в наличии? Неправильная оценка обстановки командованием? Черт их там наверху знает.

В кои-то веки разведка передала нам ориентировочные данные о местонахождении вражеского аэродрома — партизаны нечто странное заметили. Мол, в тот район грузовики с бочками авиационного бензина частенько следуют. Подполковник Гольдштейн решил тряхнуть стариной и лично уточнить координаты. Погода отвратная — облачность так себе, но легкий снежок идет почти постоянно. Полосу нам более-менее бойцы БАО расчистили и даже вполне терпимо утрамбовали большими деревянными катками, таскаемыми за грузовиками повышенной проходимости ГАЗ-ААА. Полетели вдвоем — комполка на Як-9 с установленным АФА и я на своей легенькой ласточке для прикрытия. Очень удивился, услышав по радио:

— Колька, ты главный. Лучше меня небо и землю видишь.

Кто бы спорил?

Линию фронта прошли на высоте шесть тысяч метров, спрятавшись от земли за облачностью. Затем с пологим снижением на скорости двинулись к району разведки. Ориентироваться тяжко, но по характерной форме ровного белесого пятна — чем-то запятую напоминает — сравнив с картой в планшете, нашел лесное озеро под снегом. От него взяли курс на предполагаемое расположение немецкого аэродрома.