Сбитый ритм (СИ)

Сидеть в осаде — дело постылое, тем более, мерранской зимой, когда солнечный диск закрыт соседней планетой. Связи тоже никакой: замок в горах, «Перо» категорически не работало. Всю почтовую живность, которую пытались направить, снимали церковники, и перекидывали дохлятину через стену обратно. Вместе с трупиками неизменно летели листочки плотной бумаги, которой не страшна влага, бумаги, так хорошо знакомой мне по работе с Сопротивлением. Конечно, текст этих листовок сильно отличался от еретических, хоть пафоса в нем оказалось ничуть не меньше. «Братья и сестры! Великий Апри един для всех, и благословение Его едино. Церковь несет волю Его, Инквизиция — исполняет. Подобно неразумному дитя, что пытается поднять руку на родителя, вы стали заложниками и жертвами гордыни тех, кто забыл об истинном положении в мире сём! Не исполняйте преступных приказов! Не поднимайте руку на братьев и сестёр своих! Вам гарантирована безопасность и отпущение всех грехов! Открывайте ворота!». Листовки летали и просто так, вне графика, обеспечивая нас халявной растопкой. Ранее ещё и вещать пытались, пока очередной проповедник, что пытался достучаться до наших «заблудших умов», не получил стрелу из скорпиона сестры Энистер. Нет, я понимаю, бубнить из-за скалы неудобно, вот и высунулся на свою голову.

Надёжная защита замка сыграла злую шутку: в долину вела единственная дорога в виде крутой лестницы, крепостная стена упиралась в стены грота и обрывалась в бездонную расщелину, по лавовому козырьку, что прикрывал большую часть внешнего двора и прилегающие склоны, залезть нереально. Один раз мы открыли ворота, точнее, калитку, для вылазки. Сбросили в ущелье катапульту на площадке между стеной и воротами, но дальше продвинуться не удалось. Из пятерых братьев-инквизиторов, совершавших вылазку, вернулись только двое, и те полуживые. Они рассказали о подвесном лагере церковников, что притулился на «козырьке» лавы, Рассказали — и скончались. Такая вот очередная жертва в нелепой разборке между Церковью и Инквизицией.

Всего через три дня катапульту заменили на новую, свежевыструганную — аж на стене деревом пахло. Заряды теперь снаряжали камнеточцами. Едва склизский шар шлёпается о стену, как червяки в буквальном смысле вгрызаются в микротрещины, сколы, вкрапления слабой породы. Паразитов брала только сильная кислота, но для этого приходилось вывешиваться из амбразур, а значит — попадать под обстрел. После пары трупов активную борьбу с червями пришлось отменить.

Проникнуть в замок пытались на разных уровнях, в том числе пространственном. Тщетно: древняя защита, сделанная по давно утраченным технологиям, в буквальном смысле слова перемалывала любого чужака. Соваться через неё напрямки, при помощи, например, Нарны, столь же опасно, как «прыгать» в слабую точку. Провести чужака сквозь барьер могли только Хозяева, поэтому церковники сосредотачивались, главным образом, на физических стенах.

Одними червями с «зуделками» дело не ограничивалось. Подкатить штурмовые орудия вроде тарана, бура, или башен, церковники не могли — замок защищала глубочайшая расщелина, такую не засыплешь. Подкоп тоже не вариант. А вот обстрелы очень даже: внешний двор простреливался почти весь, стрелки противника доставали сюда, свесившись вниз головой с края лавового «козырька» Им, конечно, отвечали, но перестрелка велась в темноте, и эффект для обеих сторон оказывался низким. Но на нервы действовало сильно.

Штурмовали замок дважды: в день нашего с Халнером «прибытия», и вскоре после того, как я встала на ноги. Само собой, что во второй раз я дралась вместе со всеми, обеспечивала иллюзию невидимости стрелкам во внешнем дворе.

Потом пришли они.

Хал редко матерится, особенно при мне, но как увидел полулюдей-полупауков, сдержаться не смог. Мне было легче: я уже видела подобных тварей, когда минувшим летом заблудилась в подземелье заброшенного храма. Тогда существа не тронули меня во многом потому, что появилась их Праматерь, с которой мы мило побеседовали о семье и потомстве. И всё же тот вид — естественный, а сейчас по «потолку» бегало порождение больной фантазии: на паучьих телах росли не головы, но верхняя часть человеческого торса. Твари шустро и бесшумно бегали по отвесным склонам и стреляли из скорострелов. Не очень метко, но очень часто, временами от звона болтов о камень закладывало уши. Некоторые пытались выбрасывать паутину: липкая сеть накрывала человека целиком, не давая шевелиться, яд из нитей проедал одежду, и при соприкосновении с кожей оставлял болезненные ожоги, которые превращались в гнойные нарывы. Человек впадал в ступор, а потом умирал.

Ребята сбивали псевдо-пауров, лезущих в грот. Приходилось часто менять положение стрелковой точки, чтобы твари не могли предугадать, откуда последует выстрел. Я следовала за группой, и, кроме невидимости, держала и пространственный щит, причем односторонний: он пропускал болты наружу, а летевшие извне стопорились о «вязкое» пространство, и уже не могли причинить вред.