Сборник «3 бестселлера о волшебной любви»

Я полулежала на шее Севера. Волк шёл медленно, плавно, но я всё равно корчилась от боли при каждом шаге, испытывая дикое желание лечь животом поперёк седла и так и продолжить путь. Если бы не колдун. Позориться не хотелось, и я терпела, стиснув зубы. Есть, конечно, противоболевая настойка, но это сильнодействующее средство употреблять можно только в самом крайнем случае, поэтому мне оставалось терпеть, вспоминать ёжиков и молить Всевидящего, чтобы мы побыстрее добрались до ближайшей корчмы. Вейр обронил, что до неё осталось совсем чуть-чуть. Вдалеке послышались звуки кузни. Мы подъезжали к Выселкам, небольшой деревеньке в дне пути от столицы.

Север свернул в ближайшие ворота. При виде старенького, давно не крашеного домишки и покосившегося забора колдун, который, верно, привык к пуховым перинам и винам столетней выдержки, нахмурил брови, но промолчал. Пара кумушек проводила нашу парочку любопытными взглядами, прекратив сплетничать. Никто не вышел встретить незваных гостей, собачья будка была пуста, дверь в курятник настежь, из темноты на нас глянул нахохлившийся одинокий кочет. Странно, но сейчас мне не было до странностей.

Север остановился у крыльца, я с тоской посмотрела вниз. Если попытаюсь слезть, просто-напросто рухну в грязь и засохший навоз, которого во дворе хватало.

Вейр спешился, бросил поводья на перильца и подошёл ко мне. На удивление сильными руками обнял, стащил с седла и поставил на землю. Так и стоял, не разжимая рук, держа пошатывающуюся и шипящую меня. Я невольно уткнулась в разрез колдунской рубахи. Пахнуло терпким мужским запахом, пылью, солнцем. Отпихнув нахальные руки, попыталась взобраться по ступенькам. Колдун, чертыхнувшись и помянув больных на всю голову и другие части тела невинных дев, сгрёб меня в охапку, пнул дверь, вошёл в дом и свалил кучкой на лавку. Я зашипела от боли. Тоже мне, жених с постылой невестой. Нам таких женишков и даром не нать…

Так называемый жених постоял, хмуро глядя на мою перекошенную физиономию, залез в карман куртки и достал флягу, обтянутую чёрной кожей, протянул молча.

– Опять твоя гадость? – я живо представила, как буду пускать пузыри и биться головой о лавку.

– Пей, легче будет, – не без ухмылки ответил он. Этот голос, чтоб его… Ой.

– Это тот, после которого быка сожрать мало будет? Всё то у вас, колдунов, не как у людей, – проворчала я.

– Не хочешь, не надо, – отрезал он и уселся рядом, чуть не отдавив мне ноги, и отхлебнул из фляги.

Я уставилась на него, ожидая чего-нибудь вроде падучей или обморока, но у Вейра лишь заблестели глаза.

– Дай, – я протянула руку.

Он, хмыкнув, сунул флягу. Я помедлила и осторожно глотнула. Приятный травяной горьковатый привкус жидкости бальзамом омыл пересохшее горло. Осмелев, сделала несколько глотков. Вейр прислушался, цепким взглядом окинул комнату и выругался себе под нос:

– Seltavro s’ess verskuatorre, miemo diorasiettika morde!

В дом скользнул Север, сверкнув угольями глаз. Шерсть на загривке стояла дыбом. У меня пошла кругом голова, комната поплыла перед глазами. Два колдуна, два волка. Три кухонных деревянных стола, круговорот мисок, ножей и тысячи волчьих багровых глаз…

* * *

Я очнулась от жажды. Страшно хотелось пить. Еле-еле оторвав чугунную голову от чего-то твёрдого, мутным взглядом обвела комнату. В ногах у меня устроился Вейр, рядом с ним на лавке лежал меч. Железный, простой, без украшений и гравировок. Вот так дела… На полу вытянулся Север, положив голову на лапы и пристально глядя в сторону двери, только ухом дёрнул в мою сторону. Мол, некогда за всякими бессознательными и приходящими в себя девицами следить. Я потёрла висок. Лёгкое головокружение и звон в голове мешали сосредоточиться.

– В пойле что, басманник был? – охрипшим голосом просипела я.

На меня эта травка оказывала такое же действие, как маковый взвар. Только сильнее в десятки раз.

– Да. Предупреждать надо. Вставай, не время разлёживаться. Надо убираться отсюда, – в голосе Вейра забряцал металл.

– Почему это? – опешила я.

– Осмотрись, сама увидишь.

Я села, с изумлением обнаружив, что боль и усталость прошли без следа, и послушно осмотрелась, как мне было велено.

В миске на столе, полной воды, плавали очищенные клубни картошки, рядом валялся нож. Всё бы ничего, но вода зацвела, очистки рядом с миской скукожились, на лезвии ножа засохшие ржавые пятна. Холодная печь, но летом холодной печкой никого не удивить… В печи крынка с кашей, потеки пены серого цвета давно засохли. На скудной мебели, на полу слой пыли. Пахло затхлым, неживым. Дом был мёртв, мёртв, как столетний скелет. В любом жилье, где стены целы, должен остаться хранитель, но этот дом был пуст. Может, я потеряла способность Видеть? Я почувствовала себя слепой, осиротевшей. Привычка полагаться на второе зрение впиталась в плоть и кровь, наверное, так себя чувствует человек, потерявший руку или ногу. Мне стало зябко.

– Не суетись. Здесь, как в кружке у пропойцы, – буркнул колдун.

– Ты что, мысли читаешь? – возмутилась я.

– Эмоции, – отрезал Вейр.

– А ты что почувствовал?

– Смерть, – сухо ответил он.