Сборник «3 бестселлера о волшебной любви»

– Не злись, принцесса, – он расцвёл улыбкой в ответ на моё мысленное пожелание, куда ему следует пойти и как надолго. – Должен же я был хотя бы попробовать. Никогда бы себе не простил, – его синие глаза горели от восхищения, и я растаяла, как любвеобильная мамаша от похвалы её дитятку. Я бы тоже сама себе позавидовала. Представив, что будет с тем, кто вздумает похитить моего мальчика, я невольно улыбнулась.

– Во-первых, друзей не продают. Во-вторых, я ему не хозяйка. А, в-третьих, не всё можно продать и купить.

– Можно, почти всё можно, принцесса.

– И жизнь?

– И жизнь. Правда, неизвестно, кто и какую цену запросит, и готова ли ты будешь её уплатить, – посерьёзнел Сол.

Задумавшись над его словами, я пустила Севера в галоп и обогнала нашу кавалькаду, больше похожую на королевский выезд. Столица, красоты которой в день приезда ускользнули от меня, жила своей кипучей столичной жизнью. По булыжным мостовым мчались кареты, запряжённые разномастными лошадьми. Казалось, владельцы все силы и злотые положили на то, чтобы перещеголять друг друга. Возничие, одетые в наряды кричащих расцветок, восседали на облучках, словно небожители. Горожанки, более похожие на цветы в своих кружевных шляпках, или торты с пирожными, по ошибке украшенные ворохом перьев вместо крема, прогуливались по тротуарам из цветного шеломского камня, сопровождаемые важными мужчинами, разодетыми, как на праздник. Одуряющий запах ароматических масел, свежей выпечки, которой торговали на каждом углу, и свежести после летнего дождя создавал неповторимый аромат большого города, древнего и молодого, суетливого и праздного одновременно. Волна злобы накатила, накрыла с головой, полоснув сердце болью. Меня не будет, а они останутся. В своих шляпках, со своими детьми, спешащие по своим таким мелочным и незначительным делам.

Я ненавидела. Ненавидела спутников, торговца пирожками, семейную пару, мирно шествующую с выводком розовощёких малышей и виновную только в том, что попались мне навстречу. Женщина запнулась на полуслове и проводила меня изумлённым взором.

– Это не ты, – голос князя вырвал меня из омута мрака.

– А кто? – буркнула я, приходя в себя.

– Та сила, что живёт в тебе.

– И что? Что мне с этим делать?

– Жить, – пожал он плечами.

Я задохнулась от вспышки ярости, застившей глаза:

– Вы, который живёт один Всевидящий знает сколько, и сколько ещё проживёте, как Вы можете судить о том, что я сейчас чувствую?

– Принцесса, чтобы судить о смерти, вовсе не обязательно жить долго. Даже если тебе отпущено немного, стоит ли подаренное судьбой время тратить на сожаления и слезы? Один умирает, как тварь дрожащая, обгадив штаны, о смерти других слагают легенды. А кто-то умирает ради того, чтобы подарить жизнь другому, – его синие глаза потемнели.

Мы ехали рядом, касаясь стременами, и молчали, но теперь это было почти дружеское молчание. Какое право я имею винить его в том, что он живёт столетия? И какое право у меня есть, чтобы винить других в своей беде? Даже Вейра? Одна я виновата в том, что случилось. Упоминание о смерти ради жизни отрезвило, окатив ледяным душем, и напомнило, что вампиры теряют любимых, чтобы потом жить. Вечно, долго, с разорванным сердцем, что в сто крат страшнее, чем уйти первым.

– Знаешь, что я хочу предложить, чтобы проветрить твою очаровательную черноволосую головку? – ухмыльнулся князь.

Я с недоумением уставилась на него.

– Мы закатим вечеринку! И нажрёмся до положения риз, до поросячьего визга, чтобы позабыть даже, как нас зовут! – в его глазах стадами забегали чёртики, размахивая вилами, граблями и разжигая огонь для новой партии грешников.

Я, смерив взглядом искусителя, подумала пару секунд, но в мыслях сразу согласилась с его предложением. Забыть саму себя – это именно то, что лекарь прописал. А Вейр, который ехал следом за нами со своим неповторимым выражением лица «я сел на гвоздь но терплю и не жалуюсь», может дуться в гордом одиночестве, если не пожелает к нам присоединиться. Или миловаться с вампиршей.

Мы ехали по парку. Белоснежные дорожки слепили глаза, отражая солнечный свет, цокот копыт перекликался с чудесными птичьими трелями. Я чуть не свернула шею, разглядев одну среди зелёных ветвей. Яркая большая птица с сине-красным клювом, размером с добрый нож, нахохлившись, сжимала толстую ветвь черными когтистыми лапами. Хохолок всех цветов радуги топорщился над круглыми огромными глазами, придавая птице удивлённый вид. Чудо открыло клюв и издало звук, от которого я чуть не свалилась с Севера. Будто здоровенная пила проехалась по металлу. Север запрядал ушами и прибавил шаг. Медленно, красиво, как мираж, передо мной вырастал в глубине ухоженного бело-изумрудного парка замок древних. Казалось, сам Каменщик выбрал облако – царь, придал огромным мастерком форму кулича небесно-белому зефиру, вытянул верхушку облака, закрутив спиральные башенки, и украсил разноцветными цукатами воздушное чудо. И это оплот древних?

– Это летняя резиденция, – ответил Сол, сузив на солнце змеиные зрачки, с гордостью осматривая свои владения.