Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ

Шэболда обнаружили на рассвете. Он сидел на карусели на самой большой лошади, которая неустанно прыгала вверх-вниз под звуки оглушительной музыки. Шэболд любил лошадей. И потому подчинился этому тяжелому, однообразному ритму карусели и послушно взлетал вверх-вниз. Ему не хотелось слезать с лошади.

Один из полицейских попытался стащить его, но Шэболд ударил стража порядка. Досталось и второму полицейскому, а затем и третьему.

Толстяка посадили в тюрьму. Несколько дней спустя Коротышка, который пришел навестить сержанта Полмборга, услышал всю эту историю из его собственных уст.

– Шэболд просто с ума сошел. Его задержали только за нарушение общественного порядка, вот и все. Но он ударил полицейского. А это уже усугубило вину. Он стучал по решетке камеры, кидался на людей, порвал на себе одежду, выбросил свои бриллиантовые перстни, кричал… И в дополнение ко всему сломал руку какому-то парню, которого, как он утверждал, звали Коротышкой. Обрати внимание – Коротышкой. Шэболд в конце концов сознался во всем. В том, что он торговал на черном рынке, был причастен к различным убийствам и ограблениям. Казалось, он стремился сбросить с себя какой-то груз, чтобы почувствовать облегчение.

Коротышка покачал головой с философским видом:

– Все точно так, как я сказал. Мы несем ответственность за наши прегрешения. Шэболд никогда не знал реальной жизни. Между ним и действительностью стоял барьер из его жирной шкуры и телохранителей. Так что же произошло? На его пути встретился я. Я был частью действительности. Я был для него неудобен. Я означал смерть, раздражение и всяческие жизненные неудобства, о существовании которых он даже не подозревал. Шэболд не мог от меня отделаться. Тогда он как бы вернулся в детство и повел себя словно капризный ребенок. Люди вроде него очень мягкотелые: стоит жизни покрепче их ударить, они сразу же сдаются без дальнейшего сопротивления… Да, сержант, все это, в общем, печально.

Коротышка слез с краешка стола, на котором сидел во время их разговора.

– Вот такие дела. Есть много способов разоблачить негодяя. Но лучше, если он сам себя разоблачит. Я гожусь как раз для этого. Никакой я не сыщик. Просто знаю, как можно досадить людям. Такой уж у меня талант. До скорого, сержант…

– Ну а куда ты сейчас направляешься? – спросил сержант.

Коротышка нахмурился:

– В утренней газете было сообщение о том, что из Голландии поездом в час пятнадцать прибывает тот самый Корелли. Пожалуй, стоило бы пойти туда и швырнуть в него комом земли. Хочу увидеть, какая у него будет реакция. Может, пригодится в будущем.

– Тебя могут побить, Коротышка.

– Скажи-ка, а я об этом не подумал! – сказал коротконогий пройдоха.

В следующее мгновение он был уже на улице, купаясь в лучах солнечного света.

Сержант Полмборг остался сидеть, привалившись к спинке своего служебного кресла. Он покачал головой и тихонько выругался.

Похороны для четверых

Four-Way Funeral 1984 год Переводчик: А. Мельников

– Извините меня, – сказал Коротышка, но вы похожи на преступника.

Хорошо одетый джентльмен взглянул на свои безупречные перчатки, сверкающие туфли, на свое пальто стоимостью в семьдесят долларов, которое он небрежно перекинул через руку. Затем взглянул на Маллигена по прозвищу Коротышка и предпочел удалиться, бочком обойдя говорившего.

– Ну конечно же, интеллектуального преступника, – торопливо прибавил Коротышка, не желая обидеть незнакомца. – Допускаю, что это нечто вроде улучшенной породы.

Коротышка внимательно изучал покрой платья незнакомца.

– Прекрасно, прекрасно. – Затем обратил внимание на его маникюр. – Отличный у вас мастер. Дошло дело до прически.

– Великолепные длинные седые волосы, умело подстриженные и причесанные. Чистый воротничок. Блестяще!

– Подите-ка вы прочь, – сказал джентльмен.

– А мне не хочется, – отвечал Коротышка.

– Если вы не исчезнете, – предупредил его собеседник, – позову полицию.

– Ну, вы не похожи на такого человека, – заметил Коротышка. – То, как вы произнесли слово «позову», недвусмысленно указывает: вы сделаете это интеллигентным тихим голоском – ни один уважающий себя полицейский не станет обращать внимания. Если понадобилась полиция, нужно кричать. А вы, сэр, на это не способны. Вы избегаете огласки, боитесь дурной славы и не пойдете на то, чтобы устроить кому-либо сцену. Нет, нет…

Зеленые глаза-щелочки джентльмена еще больше сузились от изумления. Было ему лет пятьдесят. Одна его рука в перчатке сжимала рукоять трости. По-видимому, он размышлял, не задать ли Коротышке трепку с ее помощью, но внезапно рассмеялся коротким смешком:

– Ступай прочь, недомерок.

– Только в том случае, если признаетесь, что вы преступник.

– Ладно, если вам так угодно, я преступник. Довольны?

Коротышка как-то странно заморгал.