Сборник "Без названия"

Коричневый мир. Мир пыток, мир боли. Мир одиноких. Ты одинок даже в переполненном вагоне метро. В воздухе пахнет коммунальной квартирой запах гниения, запах разложения, запах давно немытой плоти. Все ступени обязательно исхожены. Все аппараты напоминают тебе вещи пятидесятилетней давности, и ты сам начинаешь понимать, что позади ничего не осталось, что выпали все воспоминания, кроме самых обычных - можно говорить, можно писать, глотать, не жуя, еду, можно даже спорить о политике - всё равно это не приносит никакого удовлетворения.

Коричневый мир - сигнал деградации.

- Я...уже...неделю...в коричневом.

Голос его прервался, и тут я понял, что он был прав. Приступы начались. В тёмной, не тёплой комнате пошёл смрад и хрипение, и всё вдруг остановилось, лишь часы отстукивали секунды, а стрелка неторопливо отходила от одной метки к другой.

Бойся приступов, которые начавшись, могут не прекратиться.

Бойся.

Чёрт, почему это с ним случилось? Я схватил его за руку, но рука постоянно вздрагивала, и примерно каждые две минуты он напрягал её, пытаясь вырвать. Я сидел неподвижно и думал, поступает ли ещё воздух, дышит ли он, уже не человек, окончательно не человек - живёт ли он.

И с рассветом я перепоручил его доктору, а сам собрал чемодан и отправился прочь.

Hа улице было тихо.

Hа столбах висели указатели:

"Серый мир"

"Ржавый мир"

"Коричневый мир"

"Синий мир"

Подумав, я побрёл по избитой серой дороге. Герман летал под облаками, и я слышал его радостные вопли.

Амзин Александр Висельник

Александр Амзин

Висельник

Рассказ

Петя Седельников был мальчик нервный; мальчик с претензией. Среди его подвигов числились - демонстративный отказ от общепитовской дряни, зачитывание псалмов наизусть на уроке литературы, который вела Хаверья Ивановна (дитя интербригад и сталинистка), игра в шахматы на деньги и стоическое небрежение к побоям со стороны проигравших.

Ходил он с песочного цвета рюкзаком, стараясь выпрямиться по мере возможности - брал уроки рисования только затем, чтобы стоять прямо за мольбертом. Способностей к рисованию он не обнаружил; иллюстрировал стенгазету.

Петя Седельников был сравнительно невысок и худощав. Волосы он предпочитал зализывать назад, чтобы открыть лоб; не любил людей, и люди отвечали ему тем же. Мало кому нравится, когда лицо застывает в полуулыбке высшего существа; но даже не это людей раздражало, а то, что существо это иногда получало в табели плохие отметки, а в дневник Хаверья Ивановна повадилась писать пропаганду красными пятнами дрожащего почерка.

Кроме того, из фамилии Седельников получалась целая гроздь нестерпимых прозвищ. Считали его чудаком, а тётя, заходя к ним, любила грубовато пошутить:

- Ты Седельников, даже если вешаться будешь, то не как все.

Hадо ли говорить, что мальчик был тяжёл в общении и хмур? Больше всего он любил смотреть революционные и военные фильмы - жизнь там стараниями режиссёров оказывалась честной, простой и справедливой. Петя Седельников, миновавший возможность сразу стать революционером-моряком или офицером воплощённой честью и портретом эпохи, ай как трепетал, представляя своё бледное лицо на руководящих должностях; нормальное развитие ребёнка.

Муштровой максимализм. Hет большей чести для меня, чем навытяжку стоять в строю/Hет лучшей смерти для ребят, чем смерть в настоящем бою. Они пели такие самодельные куплеты десятками - отбросы великой империи, раскачивались, и гордились - до слёз.

Позже, чуть позже появились книжки и вырезки из газет. Hа поклон ходили к пареньку, у которого были настоящие книжки из академии, запоминали использование особенностей рельефа для ведения позиционного боя, воздушная маскировка, модификации огнестрельного оружия. Романтика. Зимой населённые пункты в большей степени, чем летом, привлекают войска возможностью маскировки и обогрева. Они разъезжались на лето по деревням, а зимой строили снежные укрытия, по воскресеньям ходили в балку, пару рез видели в лесу землянки, но не оказались способны выкопать свою - надоело в два дня.

Летом всё же проще, а это было их последнее детское лето. Они разлетелись, как карты по комнате, а, вернувшись в свой десятый, уже не интересовались так оружием - собирали справки для военкомов, любили своих первых девочек до одури и дрожи, собирались на стадионе - на зелёной траве лучше всего смотрится бутылка зелёного стекла.

Петя Седельников прятал табели от родителей, не начал курить, готовился поступать.

Для поступления он себе назначил танковое.

Он узнал всё, что можно знать о танках. Ходил три раза на встречи с ветеранами; потом думал.

- Эх, студент, - говорили ему морщинистые ветераны.

Ещё дедушка ему рассказывал про то, что у Т-34 задница картонная, а на уроках истории Петю интересовало, кто и как на панцеры ходил. Ему было четырнадцать, когда он приготовил на заднем дворе первую бутылку с зажигательной смесью; три маленьких факела взметнулись над макетом танка на школьном стадионе.

В танкисты берут невысоких; сидишь внутри не как в номере "люкс" требуются маленькие и вёрткие. Он был вёрток.

Он читал Гудериана.